ГЛАВНЫЙ ПОЛУСТАНОК

Из рассказа А. Верта,
американского журналиста

В Люблине,
на «шопеновском» складе,
в груде бумаги,
на складе,
куда везли из Майданека
вещи убитых:
детские туфельки,
куклы,
ножички,
бритвы…
увидел я рукопись
некоего Эрнста Вейля,
музыканта из Праги.

Монолог Эрнста Вейля,
чешского музыканта

Охрипшая скрипка
в дешёвом потёртом футляре,
нас нелюди били,
пьянея при каждом ударе.
Ты помнишь, как встал я?
Я просто не мог не подняться —
жила в моём сердце соната
опус номер пятнадцать.
Ты помнишь, как свора конвойных
прилежно орала?
В вагоне заснул я на мёртвом еврее,
а скрипка играла.
Мелодия улочек пражских,
узорных игрушечных башен,
с тобой я бессмертен,
и путь мой по пеплу не страшен.
«Играй!» — приказал мне фигляр
со зловещей улыбкой,
и мы раздевались
и плакали вместе со скрипкой.
Кошмарный стриптиз!
Каннибалы двадцатого века,
вы были бессильны
раздеть до души человека.
В презрении к нелюдям
нет ни религий, ни наций,
взывала ко мщенью соната
опус номер пятнадцать.

Продолжение рассказа А. Верта

На образцовой эсэсовской ферме
без всяких подкормок и дуста
на пепле казнённых
гигантская зрела капуста.

Продолжение рассказа Э. Вейля

Сколько нам жизнь отвалила:
месяц, неделю, сутки?
Кости наши — на мыло,
кожу нашу — на сумки.

Как нас мордуют мило
за ложку пустого супа!
Кости наши — на мыло,
кожу нашу — на сумки.

Рыжеволосый громила
травит клыкастой сукой.
Кости наши — на мыло,
кожу нашу — на сумки.

Опять перекличка. Сирены завыли.
Выходят завидовать мёртвым живые.
По плацу бредут, как по берегу Леты,
скелеты,
скелеты,
скелеты,
скелеты…
Часами суровое держим равненье —
мы всё-таки люди, а не удобренье.
Светлы наши чёрные грозные лица,
нам пепел товарищей в сердце стучится!