8 апреля президент подписал две поправки к законам, запрещающие мат в СМИ. Текст подписанного документа опубликован на сайте «Президент России» (http://graph.document.kremlin.ru/page.aspx?1;3 563 729). Из нового закона вытекает следующее:
- Ч. 1 ст. 4 Закона РФ «О средствах массовой информации» будет выглядеть следующим образом (выделяю вставку жирным курсивом): Не допускается использование средств массовой информации в целях совершения уголовно наказуемых деяний, для разглашения сведений, составляющих государственную или иную специально охраняемую законом тайну, для распространения материалов, содержащих публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публично оправдывающих терроризм, других экстремистских материалов, а также материалов, пропагандирующих порнографию, культ насилия и жестокости, и материалов, содержащих нецензурную брань (текст без поправки скопирован отсюда: http://www.consultant.ru/popular/smi/421.html#p78 © КонсультантПлюс, 1992−2013).
- В ст. 13.21 Кодекса РФ об административных правонарушениях появляется ч. 3:
Изготовлелние или распространение продукции средства массовой информации, содержащей нецензурную брань, за исключением случаев, предусмотренных ч. 2 настоящей статьи, —
влечет наложение административного штрафа на граждан в размере от двух тысяч до трех тысяч рублей с конфискацией предмета административного правонарушения; на должностных лиц — от пяти тысяч до двадцати тясыч рублей с конфискацией предмета административного правонарушения; на юридиеских лиц — от двадцати тысяч до двухсот тысяч рублей с конфискацией предмета административного правонарушения.
Поскольку здесь есть ссылка на ч. 2, привожу также и ее:
Нарушение установленного порядка распространения среди детей продукции средства массовой информации, содержащей информацию, причиняющую вред их здоровью и (или) развитию, —
влечет наложение административного штрафа на граждан в размере от двух тысяч до трех тысяч рублей с конфискацией предмета административного правонарушения; на должностных лиц — от пяти тысяч до двадцати тысяч рублей с конфискацией предмета административного правонарушения; на юридических лиц — от двадцати тысяч до двухсот тысяч рублей с конфискацией предмета административного правонарушения (http://www.consultant.ru/popular/koap/1314.html#p4284 © КонсультантПлюс, 1992−2013).
Что понимается под предметом нарушения — не совсем ясно, но можно предположить, что это домашний компьютер, тираж издания (подлежат изъятию), сайт в интернете (будет заблокирован).
В тексте закона ничего не говорится о лексике художественной литературы. Однако при обсуждении предполагалось распространить запрет не только на публицистику, но также на литературу и кино (см. «Московкие новости», http://mn.ru/politics_law/20 130 411/343508894.html): «Отдельного рассмотрения требует вопрос о запрете использования нецензурных выражений в художественной литературе. Также следует проработать вопрос о возможном использовании ненормативных выражений в художественных произведениях для реализации художественного замысла». Рассматривался вариант: книги, в которых употреблены нецензурные слова, продавать в полиэтиленовой упаковке, с пометкой «18+» (http://mn.ru/politics_law/20 130 412/343604790.html). Цитировать такую книгу в СМИ нельзя, даже если запикивать бранные слова или заменять их звездочками, так как нетрудно догадаться, какое слово заменено (http://www.newsru.com/russia/18jan2013/matchteniye1.html).
У меня нет ответов на два вопроса:
- Вытекают ли обсуждавшиеся ограничения для художественной литературы из принятой редакции закона? То есть последуют ли на практике какие-либо изменения в жизни писателей?
- Как соотносится упаковка+пометка с выводами экспертов о соответствии лексики замыслу? Если эксперт дал добро, то можно продавать книгу в упаковке; если не дал, то плати штраф? Или так: если эксперт дал добро, то распространяй, как хочешь; если нет, то можно только продавать в упаковке? Не скрою, больше всего меня интересует судьба тех, кто раньше не продавал свои книжки (в упаковке или без нее), а дарил их.
Вот если честно — защита мата в СМИ, в кино и в литературе — совсем не то поле, на котором мне хотелось бы сражаться. Никогда никакой радости не вызывал у меня мат в СМИ. Действительно, читаешь умного человека с полным доверием к нему — и вдруг уровень общения стремительно падает, вместо логики вступает агрессия. Абсолютно убеждена, что всегда, в любой ситуации можно найти достаточно сильные аргументы, не прибегая к мату. И куда более сильные — чем набор бессмысленных запретных слов.
И в кино без мата лучше. Это — условность, у неё свои законы, документальная достоверность только вредит, выбрасывает зрителя из мира иллюзии обратно в его повседневность.
И в литературе я не считаю это необходимостью. И уж тем более — художественной ценностью. Исключение составляют, разве что, остроумные эвфемизмы «не в рифму», когда рифма однозначно подсказывает более точное, но ненормативное слово. Мне нравится этот литературный приём. Такие вещи нисколько не портят газету, на мой вкус. Гораздо хуже выглядит в газете графомания, даже из самых приличных слов.
Но я не думаю, что вопрос мата в СМИ так актуален сегодня — может быть, я не те газеты читаю, но вот не заметила в них никакого обилия бранных слов. И однозначно предпочла бы, чтобы их количество регулировалось стилем и вкусом авторов и редакторов, а не штрафами и конфискациями.
И уж совсем нелепо — запретить мат в художественной литературе. Этого делать просто нельзя. Здесь надо полностью довериться совести и вкусу автора и издателя. Вот просто поверить, что у талантливого автора есть совесть, и дети есть, и он отдаёт себе отчёт в своей ответственности за их будущее.
«Также рекомендовано проработать вопрос о возможном использовании ненормативных выражений в художественных произведениях для реализации художественного замысла.» Это депутаты будут прорабатывать — как писателю реализовать художественный замысел! Звучит смешно. И страшно.
Видеть книги любимых авторов с надписью «Осторожно, мат!» — будет больно. А иллюзий того, что мы можем хоть как-то повлиять на решение этой Думы, у меня нет.
Сражаться с кем-то, влиять на что-то я тоже не пытаюсь. Закон уже подписан, это факт нашей реальности. Не спорим же мы с прогнозом погоды на завтра.
Уточню: запись о новом законе сделана в первую очередь для того, чтобы его легко и быстро мог найти любой член РРО СРП, кому он важен для дела. Прежде всего, об этих поправках придется помнить редакторам журналов и газет, публикующих литературные произведения, а также рецензии и статьи о языке (особое внимание — к цитатам).
Кроме того, действительно нелегко разобраться в следствиях из закона. Если бы трудно было только мне — это еще не беда, но, к сожалению, известно, что правовая неграмотность — распространенная проблема. Своей записью я, по сути, осмелилась предложить, чтобы мы начали решать эту проблему сообща.
Налицо противоречие: во время обсуждения депутаты планировали также «проработать вопрос» о книгах, но в тексте ничего о книгах не сказано. Здравый смысл мне подсказывает, что «проработку» отложили на будущее. А может быть, кто-нибудь более осведомленный возразит, что, с учетом каких-то других норм и документов, известных ему и неизвестных мне, новый закон все-таки распространяется на книгоиздание.
Чем больше размышляешь, тем больше открывается темных мест и подводных камней.
Не определен состав запрещенных слов. Только то, что образовано от пресловутых «семи корней», или также некоторые эвфемизмы?
Непонятно, имеет ли закон обратную силу для электронных СМИ. С одной стороны, ни одна редакция не обязана была предвидеть будущее, а с другой — то, что опубликовано в сетевых СМИ несколько лет назад, доступно для чтения в настоящий момент. Нужно ли всем спешно подчищать архивы?
Я согласна, что вопрос брани в СМИ был не особенно актуален, прежде всего потому что средство выразительности из нее не получается. (Впрочем, приведу примеры, где мне встречалось нечто подобное в последнее время. Естественно, в личном письме, поскольку не хочу, чтобы у нашего сайта были проблемы из-за приводимых мною цитат.) Однако закон и его применение — это уже другой вопрос, актуальный всегда.
До тех пор, пока многое непонятно в фактах, я не способна сформулировать мнение о них. Спасибо за то, что Вы высказали свое мнение!
Не следует забывать, что мат — это сквернословие. Один из семи смертных грехов. Но раз уж грешим, то лучшне всё-таки это делать в индивидуальном порядке, а не во всеуслышание. Кому польза от запиканного эфира? Тем более — от буковок с многоточиями в прессе? Правдивости это не добавляет, а вкусы редакторов ставит под сомнение — это уж точно. Согласен с Ольгой Андреевой насчёт эвфемизмов с намёком на рифму. Кажется, Вознесенский впервые употребил «А на фига?» Изящно использует такой приём Дмитрий Быков. А вообще в художественной литературе этот слой лексики скорее свидетельствует о равнодушии автора к читателю. Иногда и о его бессилии достойно передать эмоцию прямой речи. Вспомните, как виртуозно описыват матерщину (ни разу не прибегая к ней) Леонид Соболев в «Рассказах боцмана Кирдяги». Яркие примеры подобных мастерских маневров можно найти у Виктора Конецкого. Дело в авторской добросовестности. И в уважении к читателю.