ТЕАТР ДЛЯ ЧТЕНИЯ

М о л о д о й. Да, я убежден, мир стоит накануне великой драки. Будущая война может быть только расовой войной. С одной стороны германская раса, с другой — славяне и романские народы. Они заслуживают хорошей трепки. Возьмем, к примеру, чехов. Самые ограниченные и приземленные существа на свете, лишенные всякого идеализма, исторического инстинкта и духовной энергии. Чехов я с детства навидался вдоволь. Можете ли поверить, они на протяжении нескольких веков ждут, пока придут русские и подарят им их собственную государственность! Мне было приятно видеть, в какое уныние впал этот народец, когда маленькие японцы набили морду большой России. Мне кажется, следовало бы дать чехам эту пресловутую и вожделенную ими независимость. Пусть они нажрутся вдоволь своего собственного дерьма и с тоскою вспоминают время так называемого немецкого угнетения. Что касается венгров и хорватов… Поразительная трусость и недальновидность династии Габсбургов… Англосаксы, будучи нацией, родственной германцам…

П о ж и л о й. Итак, вы не только верите в возможность и даже неизбежность мировой войны, но, если я правильно вас понимаю, считаете ее необходимой и полезной?

С т, а р и к. Этот парнишка в обносках с важным видом решал судьбы мира и давал указания правительствам. Пожалуй, это выглядело забавным. Но мне все больше становилось не по себе. Он распалился и почти кричал, так что сидевшие за соседними столиками стали на нас оглядываться… И я пожалел, что затеял этот разговор. Как, собственно, все это началось и почему я вообще обратил внимание на этого невротического юношу? Чисто случайно, как происходит все на свете, начиная с нашего зачатия, то есть слияния яйцеклетки с каким-то одним из множества сперматозоидов.

Паскаль говорил, что, если бы нос у Клеопатры был бы всего на сантиметр длиннее, это изменило бы судьбу всей Европы. Я часто задумываюсь: вот если бы тогда я встретил не этого молодого человека, а ДРУГОГО? И если бы тот, другой, героически погиб на фронте, или был застрелен полицейскими. Да в конце концов умер бы в младенчестве… Как повлияло бы на судьбы мира? Боюсь, Германия была обречена на какую-нибудь диктатуру, ведь принцип демократии, как ни прискорбно, оказался несостоятельным, народы быстро устают от свободы и сопряженной с ней ответственности и жаждут привычного подчинения. Это доказывает пример Италии, России, Португалии, Испании, Венгрии и так далее. А такое случайное обстоятельство, как личность диктатора, накладывает более заметный отпечаток на исторические события. Захватил власть фанатик типа Ленина и Троцкого, либо бессовестный авантюрист вроде Муссолини, либо осмотрительный и не лишенный моральных принципов прагматик, как Франко, — эти случайные обстоятельства определяет, умрут или останутся жить десятки, сотни тысяч, миллионы людей. Для них совсем не все равно, какого типа человек становится диктатором. И если бы я обладал пророческим даром тогда, тридцать лет назад… Или двадцать девять…

В каком же году состоялась эта встреча? Помнится, я цитировал Льва Толстого как еще живущего мыслителя, следовательно, это был 1909 или, самое позднее, 1910 год.

После утомительных лекций я решил прогуляться. На бульваре, где обычно шла бойкая торговля картинами, статуэтками, фарфоровыми безделушками и тому подобным, на сей раз я увидел одинокого молодого человека. Стояли холода, а он был одет очень бедно и не по сезону, так что мне стало несколько неловко за свою шубу и новую шляпу… Ясно, торговля в данном случае служила благопристойным прикрытием попрошайничества. Да-да, не все в это поверят, но в веселой и счастливой старой Вене не только танцевали вальсы Штрауса, но и просили милостыню и умирали с голоду.

Я решил купить у юноши какую-нибудь безделицу. Он продавал акварели — городские пейзажи, написанные не без старания и вкуса, но в общем вполне заурядные и ученические. Пока я просматривал акварели, молодой человек оставался совершенно безучастным. Ни малейшей попытки, как это обычно бывает, расхвалить свой товар или хотя бы проявить любезность к возможному покупателю. Потухший, ничего не выражающий взгляд свидетельствовал о полной апатичности, весьма странной для этого возраста.

П о ж и л о й. Пожалуй, я бы взял эти две акварели.

С т, а р и к. Тут он слегка оживился.

М о л о д о й. Вам действительно понравились мои работы?

П о ж и л о й. Да, они милы. Немного наивны, быть может, но искренни…

М о л о д о й. Благодарю вас. Но, признаюсь, здесь представлено не лучшее.

П о ж и л о й. Полагаю, лучшее разобрали до меня? Увы, кому-то повезло больше моего…

С т, а р и к. Он не понял моей иронии.

М о л о д о й. Нет, если честно, самые удачные акварели мне жаль продавать.

П о ж и л о й. Браво, браво, такая бескорыстная преданность своему искусству делает вам честь.

С т, а р и к. Он снова принял мой двусмысленный комплимент за чистую монету и, похоже, растрогался. При виде такой наивности я слегка устыдился.

П о ж и л о й. Сколько стоит эта картина?

М о л о д о й. Двадцать крон.

С т, а р и к. Я плохо помню, какие тогда были цены. Да, кажется, он сказал «двадцать крон». Но может быть, и «десять». Помню только, что в те блаженные времена, в веселой старой Вене это была не такая уж крупная сумма. Во всяком случае, для меня. Это было слишком мало, чтобы поддержать юный талант, но чересчур много для милостыни.

П о ж и л о й. Двадцать крон?

М о л о д о й. Ну, если для вас это слишком дорого… Пожалуй, я отдам за восемнадцать.

П о ж и л о й. Но за такую сумму я мог бы купить работы настоящего художника, а ведь вы, простите, не профессионал.

М о л о д о й. А-а, так вы из тех господ, для которых диплом важнее таланта? Наверное, вы не станете слушать оперы Вагнера, потому что композитор не учился в консерватории. Прежде чем пойти на спектакль Сальвини или Поссарта вы потребуете от них свидетельства об окончании театрального училища!

С т, а р и к. Когда он говорил, его лицо странно преображалось. Глаза начинали пылать и положительно становились красивыми. Я обратил внимание на его высокий лоб, с которым плохо сочеталась довольно вялая нижняя часть лица и вульгарные очертания носа.

П о ж и л о й. Не надо так кипятиться, молодой человек. Возьмите ваши восемнадцать крон. Я с вами полностью согласен, диплом так же мало свидетельствует о настоящем таланте, как его отсутствие — о…

М о л о д о й. Я не хотел вас обидеть. И сам не должен был на вас обижаться. Ведь вы, в сущности, правы. Конечно, я не профессиональный художник, да и не собираюсь им стать. Мое призвание — архитектура.

П о ж и л о й. Вы студент?

М о л о д о й. Увы… Диплом архитектора невозможно получить, не окончив строительного училища, а в строительное училище меня не приняли, поскольку я не окончил гимназии. Таков порядок. Идиотизм!

С т, а р и к. На этом, в сущности, нам следовало расстаться. Я, как бойскаут, удовлетворил свою потребность в ежедневном совершении добрых дел, а точнее, избавился от неприятного чувства, о котором впоследствии так хорошо сказал Стефан Шницлер… Да нет, не Шницлер, конечно, а этот… Цвейг. Боже, что стало с моей памятью! Цвейг говорил о нетерпении сердца, которое спешит поскорее отделаться от тягостного ощущения при виде чужого несчастья. Да, я мог бы уйти с чувством выполненного долга. Но я почему-то медлил. В этом юноше было что-то… если не притягательное, то во всяком случае необычное. Какая-то трогательная искренность и беззащитность. Мне захотелось немного ободрить его.

П о ж и л о й. Вы несомненно одаренный человек, и вы должны верить в себя. Вера в себя, иначе говоря, тщеславие, не убоимся этого слова. Без этого качества крайне трудно набраться сил и терпения превозмочь все трудности, почти неизбежные в молодом возрасте. Желаю вам пробиться, несмотря ни на что.

М о л о д о й. Да-да. Я непременно пробьюсь и рано или поздно стану архитектором. Если у тебя есть воля и твердый характер, можно многого достичь даже при недостаточных знаниях… Знаете что? Тут неподалеку есть уютный подвальчик. Не зайти ли нам туда выпить по чашечке кофе?

С т, а р и к. Я растерялся, до того странным было это предложение. До сих пор не понимаю, почему я согласился. Должно быть, в этом парне было нечто…

П о ж и л о й. Зайдем, пожалуй. Но платить буду я.

М о л о д о й. Ни в коем случае! Я пирую и зову вас на пир, потому что сегодня мне улыбнулась удача. Признаюсь, не так-то много на мои акварели находится покупателей. Да и те — тупоголовые буржуа, ничего не смыслящие в искусстве.