ОСНОВА

Сменялись названия станций,
в себя чьи-то судьбы вобрав,
и мне раскрывались — останься! —
объятья некошеных трав.

Навстречу березы летели
в качающейся полумгле,
как будто косые метели,
приросшие крепко к земле.

И вольница белого света
не ведала четких границ,
и пело рязанское лето
в трепещущих горлышках птиц.

И ветер густой колокольно
в солотчинских соснах гудел.
И мне было стыдно и больно
за мизерность сделанных дел.

Я шел, ученически робок,
об истинном в жизни мечтал,
и свежую клинопись тропок
босыми ногами читал.

И мир, молодой и колючий,
почти откровенный со мной,
себя поворачивал лучшей
и главной своей стороной.

Константиново