КАРНАВАЛ

А ведь и впрямь была держава:
соображала за троих
и в страхе божием держала
чужих, а более — своих.

Пускай хирела и нищала,
но, охраняя свой режим,
она так много обещала
своим, а более — чужим.

Еще похож на прежний вид, но
спустили флаг, отбой трубя.
Мне за державу не обидно,
куда обидней за себя.

С моей державой связан сам я
был, как крепежный материал.
И, потеряв ее названье,
я будто имя потерял.

Ее частичка, винтик малый,
начитанный не по годам,
носил я гордо галстук алый
и бил в веселый барабан.

Я твердо верил, что открыты
мне в жизни тысячи дверей.
Но рак с клешней — не конь с копытом —
сказали мне, что я еврей.

Не схваченный, не осужденный,
я ощутил системный сбой,
от общей жизни отчужденный,
хоть с виду в ней почти что свой.

И вот нежданный тест «на вшивость»:
как пережить распад страны?
Все разом родины лишились
и стали вроде бы равны.

Потом в чеченской перестрелке
и вовсе я попал в запас,
когда перевели все стрелки
на неуживчивый Кавказ.

Но час придет народной массе
точить ножи и топоры.
И мне напомнят: я в запасе
и свой, но только до поры.

Заморский хрен мне слаще редьки,
не любы местные места.
К тому ж мои лихие предки
распяли бедного Христа.

И снова в сумрачной отчизне,
отрезан старою межой,
я не вполне освоюсь в жизни,
не отзовусь на «свой-чужой».

А там, в далекой Палестине,
меня поймут наверняка
и приобщат к своей святыне,
хоть я не знаю языка.

И я, преодолев усталость,
сварганю на иврите стих
и все-таки чужим останусь,
хотя уже среди своих.

И пеплом голову посыпав,
не шелком и не лыком шит,
в страну тотальных недосыпов
я побреду, как Вечный жид.