ШЕСТЬДЕСЯТ ВОСЬМАЯ ПАРАЛЛЕЛЬ

(Повесть)

Глава пятая. ЧЕЛОВЕК ПРЕДМЕСТЬЯ

Оставить комментарий

III

Олесь до крови закусил губу и осторожно просверливал шину. Подлые законные детки поставили Тине ультиматум — или Олесь дает деньги на стол, или они совсем помогать не будут. Тина не просит у Олеся. Когда законные на работе, она тайком стирает людям. Утаенный заработок показывает Хведько и Маринке, как будто это деньги, которые Олесь вносит за стол. Но рано или поздно, — законные догадаются, устроят Тине скандал и вышвырнут Олеся.

— О, пся крев, так мучить родную мать!

Олесю до глубины души жаль Тиночки. Если она свалится от непосильной работы, кто же будет о нем заботиться?

Поглощенный работой, Олесь не заметил, как в мастерскую вкатился толстый Звирбель. За круглым, рыхлым техником бойко вошел смуглый, статный парень. Распахнутая кожанка, манера ходить, расправив плечи, какая-то по-особенному подчеркнутая собранность и четкость движения придавали вошедшему военный вид. Из-под сдвинутой набок белой с алым шелковым верхом кубанки пышной волной вырывался иссиня-черный лоснящийся, переливающийся атласом чуб. Темносиняя рипсовая рубашка с воротом-молнией и серебряный кавказский пояс дополняли полувоенный, полуэкзотический наряд широкого в плечах, тонкого в талия парня. Кристенко замер от восхищения.

— Шовкошитный, побачь. Ось инженер, як комбриг с киношки.

Олесь схватил Кристенко за руку…

— Петрусь, да це ж мий Данко! Данко! — Олесь не верил себе.

Теперь и придирки бригадира, и происки законных не так страшны. Есть друг. Данко не мог забыть Олеся. Они так дружили. Олесь готов был верить, что на жирных, лоснящихся волосах Данко еще отсвечивает тепло киевского солнышка. Но Данко даже не смотрит на него.

Гордиенко недовольно рассматривал примитивную мастерскую. Звирбель семенил вокруг и, теребя своего заместителя за рукав, жалобно повторял:

— Учтите, Даниил Сильвестрович.

— Я давно все учел. Что это за гадость? — Гордиенко тряхнул пышным чубом и театральным жестом указал на валяющиеся под ногами металлические стружки. — Это что, помойка или мастерская?

Неужели он не слышал, как Олесь его окликнул?

Или не узнал?

Олесь набрал воздуха, чтобы еще раз окликнуть приятеля, но вдруг густо покраснел. Инженер Гордиенко стыдится узнать ссыльного друга. Олесь нагнулся к брошенной шине. Она треснула, когда Олесь уронил ее наземь. Но стоит ли сокрушаться о треснутой железке, когда треснула самая крепкая дружба? Впрочем, Данко всегда был карьеристом. Быть всюду первым, а какой ценой — ему неважно. Что для него Олесь Шовкошитный? Прошлогодний снег. Нет фольварка, нет подарков, нет и дружбы. Оксана вышла замуж за партмаксимум, Данилка предался за инженерский диплом. Олесь покосился на нового прораба.

Гордиенко подошел к соседу Олеся и, поправляя что-то в его работе, искоса взглянул на Шовкошитного. Олесь, покраснел и отвернулся. Он не станет навязываться своему начальнику с дружбой. Монтер Шовкошитный помнит свое место, но помнит и то, как заискивал Сильвестр Григорьевич перед его отцом. Данилку за гривенник на базар за цукерками для панича гоняли. В Киеве Олесь не помнил это, но теперь не забудет.

Олесь не выдержал и обернулся. Гордиенко куда-то услал работающего рядом монтера и, заложив руки за пояс, наблюдал за Олесем.

— Лелька, ты, что, запорол шину и куксишься? — Гордиенко неожиданно нагнулся к приятелю. — Ну, кто же так сверлит?

— Я думал, вы уже меня не хотите и знать. Я теперь раскулаченный.

— Ерунда! — Гордиенко взял новую шину и зажал в тиски. — Я тебя сразу узнал, только не хотел окликать. Ты существо экспансивное, кинешься еще мне при всех на шею, отшить тебя — жаль, любезничать с тобой на производстве — неловко.

Гордиенко подмигнул ему:

— Приходи ко мне вечером, — потолкуем.

Олесь растерянно посмотрел вслед. Вот каким стал Данко за эти два года. Настоящий инженер!

В Киеве Данила Гордиенко был идеалом Олеся. Олесь носил кепку набекрень, потому что Гордиенко так надевал свою техническую фуражку, интересовался электротехникой, потому что Данко — электрик. Аккуратно читал скучные статьи в «Науке и технике», потому что Данко любил повторять, что интеллигентный человек должен быть технически хорошо грамотным.

Под незаметным, но цепким влиянием Гордиенко сформировались и мечты о самостийности. Данила цифрами, вырезками из газет, цитатами умел доказать, что мечты Олеся о Запорожской Сечи вовсе не так уж беспочвенны, только в наш век это носит несколько другую форму. Вместо братства рыцарей всего христианского мира против диких орд — кровное братство арийцев против всякого «быдла». Как жаль, что Олесь в Киеве был слишком молод и пропускал мимо ушей такие интересные вещи. Данко не стал бы говорить ради одних красивых фраз. Не такой он человек. Он, наверное, знал что-то определенное, но, видя легкомыслие Олеся, не решался довериться. Теперь Олесь не ребенок. Он сумеет заслужить доверие…

Олесь замурлыкал от сладких мыслей. Шина, начатая Гордиенко, выходила удачной. Можно будет попросить прибавить разряд.

— Це ни Звирбель, — перебил мечтания Олеся Кристенко, — це иньша зверота.

* * *

«Иньша зверота», сидя в глубоком, мягком кресле, излагал свои взгляды директору новостройки. Залихватская кубанка и воинственная кожанка были сброшены внизу у швейцара, и перед директором сидел скромный, деловитый молодой инженер. Принять монтаж, когда уже большая часть запланированного времени истекла, а дело еще ни на шаг не двинуто, — это риск. Гордиенко согласен на этот риск. Но он будет не прорабом электрочасти, а полномочным начальником монтажа. При этом условии он берется не только сдвинуть дело с мертвой точки, но и закончить монтаж на полмесяца раньше срока, конечно, при поддержке со стороны партийных и хозяйственных организаций.

Директору понравился новый инженер. После склочных жалоб Звирбеля и растяпистого благодушия Тимченко было приятно слушать энергичный молодой голос. Гордиенко вскользь упомянул, что на монтаже Днепрогэса он работал под руководством иностранных специалистов. Это неплохая школа для молодого электрика.

Пока директор просматривал его бумаги, Данила попросил разрешения позвонить по телефону.

— Квартира Ганичева? Здравствуй, Никита, передай Оксане, что я к обеду опоздаю. А? Что? Останусь ли у вас работать? Не знаю. Меня усиленно зовут на Алюминьстрой. А? Что? Тебе хотелось бы, чтобы я остался? Да и я ничего не имею против того, чтобы пожить около сестренки…

Бросив телефонную трубку, Гордиенко равнодушно посмотрел в окно.

— Я думаю, что мы с вами сработаемся, — директор вернул Даниле бумаги.

Гордиенко оскалил мелкие неровные зубы. С ним сработаться не трудно. Он знает — на монтаже, как на фронте, дисциплина прежде всего.

* * *

Вечером Гордиенко принимал монтаж. Было созвано экстренное производсовещание. Без одной минуты восемь на пороге появился новый начальник. Слегка наклонив голову, Гордиенко прошел к столу и предложил поскорее выбрать председателя и секретаря. На повестке дня его доклад. Он предупреждает — доклад информационный, прений не полагается.

Гордиенко бросил на стол техническую фуражку. Он считает, что царящая на монтаже расхлябанность должна быть уничтожена в корне. Больше того, самые корни будут выкорчеваны и сожжены. Невыполнение своих приказов он будет рассматривать как саботаж со всеми вытекающими отсюда последствиями.

— Мои слова о точном и своевременном выполнении приказов относятся, главным образом, к инженерно-техническому персоналу.

Инженеры молча переглянулись. Старший механик кашлянул и хотел было высказаться, но Звирбель дернул председательский колокольчик и поспешил перейти к «разному».

Данила провел рукой по блестящим, гладким после мытья волосам и ободряюще улыбнулся. Пусть ребята не стесняются. Наверное, есть неполадки. Вместе обсудят. В зале шептались, но выступать первым никто не хотел. Наконец, пожилая женщина в широкой деревенской юбке протолкалась к столу. Почему до сих пор не дают молочных карточек? Месяц тому назад комиссия признала их цех вредным. Гордиенко записал в блокнот. Он выяснит. Нет ли еще вопросов?

Данила записал все жалобы, поговорил с каждым в отдельности. Кое-кому улыбнулся уголком губ, кое-кого похлопал по плечу. Он сам несколько лет работал монтером. На монтаже дело горячее, но ничего, он надеется сработаться с ребятами.

Гордиенко встал и небрежно кивнул итээровской скамье. Инженерно-технический персонал может считать себя до завтра свободным.




Комментарии — 0

Добавить комментарий



Тексты автора


Тексты об авторе

Реклама на сайте

Система Orphus
Все тексты сайта опубликованы в авторской редакции.
В случае обнаружения каких-либо опечаток, ошибок или неточностей, просьба написать автору текста или обратиться к администратору сайта.