СЕРДЦЕ В ПУТИ

Нас было тыща двести ртов —
Не человек и не голов,
А, именно, голодных ртов.
В нас ярче не было черты,
Чем эти мертвые, без слов,
Лиловые худые рты.
Нас было тыща двести ртов,
И каждый был из нас готов
Жевать, что мыслимо жевать,
Глотать, что мыслимо глотать, —
Кору, ремни или цветы.
Да, это были только рты!
Вокруг сжимали нас кольцом
Стволы, грозящие свинцом,
Июль, гудящий от жары;
И ни ремней нет, ни коры.
А упадешь — раздастся крик,
Солдат о землю вытрет штык
И дальше в путь — жестокий кросс
Под крики: «Шнелль! Ферфлюхтер! Лос!»
Нас было тыща двести ртов…
И вдруг навстречу из кустов,
Крючком загнув мохнатый хвост,
Помчался пес, веселый пес.
Он нас приветствовал хвостом —
Он был, наверно, ласковым.
Колонна шевельнула ртом
Со скрежетом и лязганьем…
А пес все ближе подбегал
Доверчивый, улыбчивый…
И каждый мысленно жевал
Несчастную добычу.
И конвоиры раздались,
Дорогу дав собаке,
Чтоб услыхать предсмертный визг
И гвалт звериной драки…
Уже тянулись сотни рук —
Сейчас собака взвизгнет.
Уже… Но тут случилось вдруг,
Что не забудешь в жизни.
Рос, как обвал, звериный гул —
Ведь не разделишь поровну…
К собаке человек шагнул —
И отлетела в сторону
Она от взмаха сапога,
За линию конвоя…
И на нежданного врага
Смотрела, злобно воя.
…И покривила синий рот
Улыбка. А потом
Колонна двинулась в поход
В даль полоненной Польши…
Теперь в ней было меньше ртом
И Человеком —
больше!