ДВАЖДЫ В РЕКУ

«Осенний крик ястреба»
И. Бродский

1

…Наряду с другими — и нашего брата-
поэта смущающий странностью голоса —
он когда-то был persona non grata,
но, возможно, был и посланцем Логоса.
Из статьи о нём, для многих — кумира,
(написанной до того, как его похоронят):
«Противостояние человека жёсткому миру
осмыслено в духе романтической иронии».
Уникальность этого эстетического факта
обусловлена неповторимостью автора.
Уберём же предвзятости катаракту
и оценим факт из ближайшего «завтра».
…Он звучит, привычному вопреки,
игнорируя нормы во многих случаях,
и порезаться можно на сколе строки,
и висят абордажные рифмы-крючья.
Он внедряется в память — и раной саднит,
он какой-то жестокий секрет постиг!..
…оставаясь при этом только одним
из бесчисленных срезов реальности.

2

…Далеко от Нью-Йорка и Сан-Диего,
и от прерий, затканных ковылём,
где в избытке снега — но только снега,
где скребёт о мели паковый лёд,
где и летом не щедро солнце к природе,
а зимой — лишь складчатые миражи —
…иногда отрешённым сознанием бродит
тот, который с бродяжьей фамилией жил;
той же нации, но не из тех людей,
что опять покупают в Намибии копи:
препаратор фразы, поэт-иудей,
безразличный к попыткам офсетных копий
со стилистики нобелевского лауреата,
равнодушный к всемирному «гран-мерси»…

…Голубой бриллиант в девятьсот каратов
на канадском чёрном небе висит.
Льётся чёрная тьма из Большого Ковша,
сыплет с Млечной Тропы молоко сухое
в эту тьму, где неровно мерцает душа,
не нашедшая в жизни себе покоя.
И молчания песня — как долгий вой
над волнистым пространством сухого снега,
под луной, ледяным бессмертьем больной…
И алмазный шип — безумная Вега
умножается в блеске сионских звёзд
(в мириадах кристаллов, готовых вспыхнуть).

Длятся тени, упавшие в полный рост,
длятся скалы, лиственницы и пихты,
из прорехи времени выпавший цент, —
длится миг между «будет» и «только что спето»,
и почти не заметен рáшен-акцент
у равнин, облитых алмазным светом,
но отсюда ближе к цепóчке дюн…

…Там такой же снег с таким же альбедо,
там он был — и был беззащитно-юн,
там живет не забытая им обида —
только память,
без доли телесного брутто —
неостывшим, давним, усталым горем…

…Ястребиный пух из Коннектикута
порошит из туч над Балтийским морем.

Август 2004