Я ВСЕХ ВАС БЕЗУМНО ЛЮБЛЮ

Часть I. Театральный дивертисмент

(Сочинения в 2-х частях)

УВЕРТЮРА

Оставить комментарий

УВЕРТЮРА

А писать, простите, как и писать,

нужно, когда уже не можешь.

М.М. Жванецкий

Для чего в театре вахтёр?

Для того, чтобы не пускать посторонних.

А зачем посторонним в театр? А чёрт его знает, мало ли… На всякий случай вахтёр нужен. Как же без него?

Для чего в театре технические цеха, всякие там декораторы, реквизиторы, портные, костюмеры, гримёры, монтировщики, осветители, радисты, бутафоры, и прочие работники закулисья?

Для создания оформления спектакля и его обслуживания.

Если это не понятно или не интересно, закрывайте книгу и топайте в ларёк за пивом. А мы продолжим.

Кроме оформления, в спектакле есть еще актёры. Без них обойтись нельзя. Пробовали — не получается.

Можно, конечно, довести число актёров, занятых в спектакле, до минимума и сделать, скажем, «Ромео и Джульетту» по Шекспиру всего с одним актёром или актрисой. При этом, справедливости ради, в афише придётся хотя бы мелким шрифтом напечатать малопонятное для непосвящённых слово — моноспектакль. Но вряд ли вы после этого дождётесь аншлагов, жутких оваций с криками «браво» и всемирной славы, потому что когда один актёр, или актриса, играет и того, кто любит, и того, кого любят, и того, кто мешает этой любви, да и всех прочих — это уже не то. Даже если гениально играет, всё равно уже не то. Бывает, что как будто и неплохо получается, но всё-таки… Публика у кассы не толпится, лишнего билетика не спрашивает. Собираются, конечно, в зале любопытные, но в основном знакомые, знакомые знакомых, персональные поклонники или случайный зритель, который, уходя, ещё и ворчит, что его обманули: обещали спектакль, а показали одну актрису.

Поэтому моноспектакли ставятся, как правило, на малой сцене, в фойе, в буфете, под лестницей… В общем, чёрт знает где, лишь бы места для зрителей оставалось как можно меньше.

В основном же публика на зрелищность клюёт, на массовость и всякие эффекты. Зрителю больше нравится, когда приходит он в театр, садится в уютное кресло, а перед ним эдак человек сорок часа три выкаблучиваются. И еще зритель хочет, чтобы все эти артисты, то есть все поголовно и без исключения, непременно были «звёзды», и чтобы все были красивые, даже злодеи, и чтобы все страшно талантливые, и чтобы все очень хорошо играли, и чтобы все они…

В общем, многого хочет зритель, даже очень многого.

Порой так обидно бывает, когда он своё недовольство высказывает. Актёров в спектакле — почти вся труппа, в декорацию бешеные деньги вбуханы, костюмы все новые пошиты… Еще, извините за выражение, на сцене этому зрителю даже голую задницу показали. А он всё недоволен, всё ему что-то не так. Да что там говорить?!

Попробовал бы сам выйти, и хотя бы «кушать подано» как положено сказать, или, опять-таки, извините за выражение, показать чего-нибудь. Так нет же, сидит в зале, отдыхает, обёртками шоколадными шелестит, да ещё и нос воротит.

Ну, не нравится, так не ходи! Сиди дома, плюхай семечки, пей пиво, нюхай…

Стоп! Это уже что-то не то получается, это уже куда-то в сторону занесло.

Ведь без зрителя в театре тоже не обойтись. Для кого же тогда всю эту бодягу разводить? Кто ж тогда в ладоши хлопать будет, цветочки подносить, автографы выпрашивать и целковые за билеты отстёгивать?

Нет, без зрителя никак нельзя. Без зрителя совсем ничего не выходит. Пробовали, конечно, и без зрителя, но это уже не театр получается, а совсем чёрт знает что.

Поэтому, несмотря на все трудности, приходится администрации театра, в угоду этому самому зрителю, содержать целый штат в меру талантливых, порой не очень красивых, но непременно и поголовно больных «звёздной» болезнью (не той болезнью, от которой «звёздочки» на теле, а той, при которой каждый считает себя «звездой» звездее других) актёров.

Но сами по себе актёры, оказывается, ещё ничего не могут сделать. То есть каждый из них в отдельности на кое-что, конечно, способен, но собери их вместе, дай им хорошую пьесу, допустим того же шекспировского «Гамлета», и если через некоторое время придёшь посмотреть на результат, то ни одного Розенкранца или Гильденстерна не увидишь. Даже Полония не найдётся. О могильщиках и тени отца уж и говорить не приходится. Все окажутся исключительно Гамлетами и Офелиями, независимо от возраста, фактуры и наличия таланта. Правда, показывать их в этом случае можно будет только на очень малой сцене, и только каждого в отдельности, и только своим же братьям актёрам, да и то не всем.

Поэтому для того, чтобы не позволять второму могильщику лепетать на сцене текст главного героя, чтобы заставить каждого актёра выучить текст только одной конкретной роли, чтобы удержать его потом в том месте сценического пространства, где он должен стоять, сидеть, скакать, кувыркаться, и даже ничего не делать; и ещё для того, чтобы собрать, слепить, склеить их всех вместе, втиснуть в декорацию, привязать к музыке, освещению, реквизиту, костюму, гриму и всему прочему, необходим в театре режиссёр-постановщик.

Ничего себе работёнка, не правда ли? Не желаете попробовать?

Кстати, как там насчёт пива? Не пора ли бежать, забросив книжку?

Это я к тому такие вопросы задаю, что если вы ожидаете найти на этих страницах захватывающий сюжет или острую интригу, то ничего у вас не получится. За сюжетом лучше к Сидни Шелдону обратиться, а интрига под пиво у Агаты Кристи неплохо идёт. Здесь же речь о маленьком провинциальном театре. Впрочем, не только о нём.

Короче говоря, продолжаем.

Но и режиссёр-постановщик в театре — это ещё не всё, это ещё далеко не всё.

Из многолетней практики и опыта предыдущих поколений выяснилось, что актёры народ очень беспомощный, болезненный, жутко ранимый и без посторонней помощи ни одного шагу ступить не может. Каждого актёра необходимо и одеть, и обуть, и парик ему принести, и на актёрскую голову этот парик напялить, и костюмчик погладить, и комплимент сказать, и даже на сцену вовремя вытолкнуть. То есть, в буквальном смысле. И это далеко не полный перечень хлопот, которые доставляет всем окружающим актёр, выходящий в спектакле на сцену, то есть актёр играющий. Что же касается актёров не занятых в спектакле, и не выходящих на сцену, то есть неиграющих и ненужных режиссёрам, но согласно функциональным обязанностям, ежедневно появляющихся в театре, то они доставляют всем окружающим хлопот гораздо больше, и хлопоты эти не менее серьёзны. Но об этом ниже, об этом вот так сразу нельзя, к обсуждению этой темы читателя нужно подготовить. Поэтому сначала обратим свой взор на актёров играющих и тех, кому волею судьбы приходится с ними возиться.

Поскольку без постоянной опеки и надзора актёр не в состоянии ударить палец о палец, необходим в театре помощник режиссёра. Он (или чаще она) даёт звонки в фойе и за кулисы перед началом спектакля и после антракта, объявляет по внутренней, закулисной, трансляции о том, что на сцене начинается новая картина или эпизод, и орёт по этой же трансляции благим матом во все гримёрки, если не видит актёра в кулисах перед тем, как тот должен появиться на сцене. Ещё она (или он) пишет докладные на актёров, которые опоздали на выход, сказали на сцене не тот текст или сделали что-то не так, как должно было быть. Кроме того, помощник режиссёра пишет докладные на всех, кто работает за кулисами и как-либо нарушает закулисную дисциплину или самовольно что-то изменяет в спектакле. То есть он должен (или должна) это делать. Но если бы помощник режиссёра писал обо всех мелких и крупных нарушениях, происходящих на сцене и за кулисами во время спектакля, и если ещё допустить, что по всем этим нарушениям администрация принимала бы соответствующие меры, то театр давным-давно превратился бы в юридическую контору, в агентство по служебной переписке или в отдел сырьевого снабжения деревообрабатывающей фабрики (Дуб дерево крепкое!).

Поэтому докладные пишутся довольно редко и только в исключительных случаях.

Правда, если бы помощник режиссёра вообще не писал докладные, без него за кулисами всё равно не обойтись. Кто же тогда будет кричать в микрофон, создавать естественные шумы за сценой, шипеть на актёров, выгонять их из курилки и вообще олицетворять начальство во время спектакля?

Но всё это закулисье крутится, вертится, бегает, прыгает, кувыркается, стоит, сидит, пыхтит, кричит, шумит, дымит, сверкает, выскакивает, выходит, вываливается на сцену, и иногда, в конце концов, получает аплодисменты зрителей, только тогда, когда спектакль уже готов.

А сколько всего происходит, прежде чем зритель придёт в зал, сядет в кресло и подумает: «Ну?..».

Ещё задолго до этого момента, в самом начале работы над спектаклем, актёры, получившие роли, усядутся вокруг стола, посмотрят на режиссёра и точно так же подумают: «Ну?..».

Но ещё раньше, ещё до того, как они получат свои роли, даже ещё до того, как эти роли распечатают, кто-то должен определить, какую же пьесу нужно сегодня ставить, кто в ней будет играть (а кого из актёров к ней и близко допускать нельзя), о чём будет эта пьеса (о чём там писал драматург, в театре не имеет никакого значения), и вообще ради чего ежедневно под одной крышей собирается около сотни людей, суетятся, ссорятся, радуются, огорчаются, курят, едят, пьют, плетут интриги, в общем — работают.

И вот тут ничего умнее не придумали, как поручить всё руководство этим сложным организмом одному человеку и назвать его главным режиссёром или художественным руководителем. Именно этот человек является высшей инстанцией в театре. По крайней мере, должен таковой инстанцией являться. Есть, конечно, ещё и директор, но…




Комментарии — 0

Добавить комментарий


Реклама на сайте

Система Orphus
Все тексты сайта опубликованы в авторской редакции.
В случае обнаружения каких-либо опечаток, ошибок или неточностей, просьба написать автору текста или обратиться к администратору сайта.