Я ВСЕХ ВАС БЕЗУМНО ЛЮБЛЮ

Часть I. Театральный дивертисмент

(Сочинения в 2-х частях)

«ЯПОНА МАТЬ»

Оставить комментарий

* * *

Кажется, я тоже задремал.

Самолёт идёт на посадку, мягко садится, пробегает по взлётной полосе, останавливается.

Из кабины появляется тот же пилот, карабкается через вещи.

Все ждут повторения спектакля с трубой и приседаниями. Но вместо этого он достаёт из кармана большой гаечный ключ, что-то там откручивает, и люк с шипением быстро опускается.

Все немного разочарованы.

Пилот сбегает по трапу на землю. За ним, потягиваясь, разминая ноги, спускаемся и мы.

Вскоре подруливает второй наш самолёт.

Начинается разгрузка.

Вижу, вдалеке мчится по бетонке в нашу сторону «уазик».

Пора прощаться.

Мне нужно ехать за сыном. Думаю, что, когда вернусь, японцев у самолётов уже не будет.

Я подхожу к Исике, беру её за плечи.

Мы смотрим друг другу в глаза. Нет, нам действительно совсем не грустно, нам спокойно, легко и радостно.

— Прощай, Исика. Впрочем, почему — прощай, за что — прощай? Просто — до встречи. До новой встречи. До новой жизни, Сигэ-Исика… — говорю я.

Она тоже что-то говорит по-японски. Что-то мягкое и ласковое.

Я целую её в щёку, в последний раз сжимаю её ладони, и иду к машине.

Но!..

Все пилоты с двух самолётов, и ещё какие-то лётчики, всего человек семь или восемь, уже втиснулись в «уазик», и мне просто не хватает места. Почему-то им всем необходимо ехать на КПП, или в штаб, или ещё неизвестно куда.

Я начинаю волноваться, объясняю, как, где найти сына, как узнать его.

А ведь я даже не знаю во что он будет одет!..

— Да успокойся ты! Москва — ещё не вся Россия. Найдём, привезём. Не волнуйся.

Они, с трудом вжавшись, захлопывают дверцу машины, уезжают.

Чёрт его знает, что происходит!

А может быть, Господь Бог?

Может быть, именно он даёт мне ещё какое-то время побыть вместе с ней?

Она совершенно не удивляется, увидев меня снова, она радуется.

Вещи уже все выгружены из самолётов.

В ожидании автобусов японцы разбрелись по бетонному полю небольшими группами.

К нам подходит переводчик.

— Ты хотел поговорить с ней? Говори, я переведу.

— Да мы уже поговорили. Спасибо, уже не надо.

Но она что-то говорит, трогает мою длинную, давно не стриженую бороду, смеётся.

Переводчик тоже усмехается.

— Она говорит, что ты похож на русского медведя.

— Thank you…

Мы смеёмся вместе. Она говорит ещё, он переводит:

— Спрашивает, почему ты не поехал за сыном? Она хотела бы его увидеть.

— Я тоже очень хочу его увидеть. Мы не виделись девять месяцев. Его должны привезти пилоты. Если вы к тому времени не уедете, конечно, она увидит. И ещё переведи ей, что она похожа… Скажи ей, что она похожа на очень далёкую, но очень яркую звезду, которая светит всегда. И ночью, и днём, и в любую погоду. И не только светит, но и согревает.

Он долго переводит.

Она серьёзно, внимательно слушает, потом берёт меня обеими руками за бороду, слегка дёргает её, и мне кажется, что в её глазах блеснула искорка слезинки.

— Ну, вот!.. Вай-вай-вай-вай!.. — начинаю дурачиться я, беру её за талию, кружу, как будто в танце.

Она прильнула ко мне. Взяла мою руку.

Переводчик понимающе кивает, отходит.

Мы идём по бетонному полю, подходим к его краю и шагаем дальше.

Мы оказываемся в редком берёзовом лесочке. Под ногами шуршит трава. Где-то поблизости громко и часто стучит дятел.

Когда-то мы гуляли в таком же лесу…

Нет, не в таком. То был другой лес.

Я срываю берёзовый листок, дарю ей — на память.

Она тоже срывает листок, дарит мне.

Мы счастливы.

У самолётов появились автобусы, началась погрузка.

Нужно возвращаться…

Мы идём рядом, не касаясь друг друга, не глядя друг на друга.

Мы счастливы.

Мы стоим у автобуса, смотрим друг другу в глаза, улыбаемся.

Мы счастливы.

Она садится в автобус последней, из окна машет мне рукой.

Мы счастливы.

Машут руками и другие, прощаются.

Автобус уезжает.

Я остаюсь один. Вокруг — ни души. Ни пилотов, ни охраны — никого.

Я один, с двумя пустыми самолётами, на бесконечном бетонном поле, рядом с редким берёзовым лесом, с высоким ярким солнцем над головой, в оглушающей, звенящей тишине…

Мы счастливы!..

Вдалеке появляется «уазик».

Я волнуюсь перед встречей с сыном, я волнуюсь — нашли его, не нашли.

Он первым выскакивает из машины, распахнув руки, бежит мне навстречу.

— Па-а-па-а-а!..

Мы обнимаемся, целуемся.

Пилоты подносят его чемодан. Мы идём к самолёту.

Я вываливаю перед ним японские подарки, сладости.

Он рад, удивлен, заинтересован необычными упаковками.

Он жует конфету и серьёзно, по-взрослому, спрашивает:

— Ну, как твои дела?

— Нормально. Вот видишь, я — счастлив.

— Да? Я — тоже.

Он прижимается ко мне. Мы обнимаемся, и летим домой.

* * *

Перед Новым годом я получаю из Японии письмо. В нём обычная поздравительная открытка с типографским английским текстом и фотография.

Я с длинной, давно не стриженой бородой, стою под сводами салона самолёта, обнимаю немолодую уставшую японку.

Мы смотрим в объектив и улыбаемся.

Мы счастливы.

Глядя на эту фотографию, я думаю о судьбе, о счастье, вспоминаю нашу встречу, свои сны, службу на Северном флоте, мичмана Щура, и…

Япона мать!..




Комментарии — 0

Добавить комментарий


Реклама на сайте

Система Orphus
Все тексты сайта опубликованы в авторской редакции.
В случае обнаружения каких-либо опечаток, ошибок или неточностей, просьба написать автору текста или обратиться к администратору сайта.