(Сочинения в 2-х частях)
Спектакль Таганрогского театра «Сдаётся комната одинокому мужчине» по пьесе Эмиля Брагинского.
Сюжет пьесы довольно банален: одинокая симпатичная женщина с целью познакомиться с достойным мужчиной сдаёт комнату. Взаимоотношения квартиранта и хозяйки развиваются по примитивной бытовой схеме, и в итоге — happy end, любовь и перспектива счастливой семейной жизни.
В самом начале спектакля по сюжету, кроме основного героя, появляется на сцене ещё один претендент на жильё, пришедший по объявлению. После недолгого спора с соперником, в присутствии хозяйки, он бесславно покидает поле боя и больше уже не появляется.
Роль комедийная, эпизодическая. Подобные роли любимы актёрами: можно поиграться, покуражиться, похохмить, запомниться зрителю, и при этом, самое главное: отыграл в начале первого акта, и — свободен.
Однажды на гастролях довелось мне срочно ввестись на эту роль.
Срочный ввод, это когда перед самым началом спектакля выясняется, что нет кого-то из исполнителей, и, чтобы не отменять спектакль, приходится тут же, без репетиции, вводить кого-нибудь, кто случайно оказался в театре, или кого можно срочно вызвать по телефону. Текст в этом случае обычно попадает в руки перед самым выходом на сцену, учится перед каждым последующим эпизодом, и — вперёд. Довольно основательная нервотрёпка и громадное напряжение.
По театральным законам, актёр, введённый на роль и спасший спектакль, считается в дальнейшем полноправным её исполнителем.
Для участия в спектакле Таганрогского театра на несколько дней приглашены Ирина Муравьёва и Юрий Кузьменков. В это время они играют главные роли в спектакле «Сдаётся комната одинокому мужчине» в Театре им. Моссовета. Спектакль в «Моссовете», разумеется, совершенно другой, но, по мнению администрации, и особенно бухгалтерии, какая, в принципе, разница. Текст тот же, герои те же, а доходы с московскими-то звёздами — о-го-го!
В связи с их приездом, играли по три спектакля в день. На второй день уже надоело, начали хохмить, развлекая друг друга.
Вижу, Кузьменков перед выходом зашёл к реквизиторам, нашёл какой-то огромный чемодан и пошёл с ним на сцену.
По сюжету, и по нормальной человеческой логике, человек сначала приходит посмотреть квартиру, а потом уже приносит или перевозит вещи. Но мало ли какие бывают ситуации. Вот и решил Кузьменков, дабы «расколоть» партнёршу, явиться прямо с чемоданом. Неожиданности на сцене всегда интересны.
Ирина «раскололась», но в меру, не сильно. Поулыбалась, отвернувшись от зала, взяла себя в руки, — сцена-то серьёзная, и пошли дальше.
Скоро мой выход.
Я бегом сначала с костюмерную, потом к реквизиторам. Сбрасываю с себя «цивильный» костюм, галстук, туфли, напяливаю какие-то штаны с дутыми коленками, сапоги кирзовые, рубаху-косоворотку навыпуск, жилетку с меховой подкладкой и старую, засаленную кепку на голову. Получилось что-то среднее между дедом Щукарём и лесным братцем.
В реквизите нашёл громадный мешок, наполненный сеном, из какой-то сказки.
В общем, видок получился, что называется, из другой оперы. Но, с другой стороны, почему бы, скажем, сельскому жителю, со своими пожитками в мешке, не увидеть объявление о сдаче комнаты, и не явиться? Ни сюжету, ни смыслу спектакля не противоречит.
Подошла моя реплика, и в таком виде я выхожу на сцену. Да ещё с первой фразы полный набор из местного лексикона: «гля!», «тю!», «шо?», и тому подобное.
Реакция Ирины оказалась непредсказуемой. Она не просто «раскололась», не просто «поплыла», она сначала присела, потом низко наклонилась и завизжала. Отвернувшись в кулисы, она, видимо, всё же попыталась взять себя в руки, но это не получилось. Взглянув на меня ещё раз, — ведь у нас, по автору, диалог, — она закрыла лицо руками, и убежала со сцены.
С соперником у нас диалога нет, только через хозяйку. Да и он не мог выговорить что-либо вразумительное, так как, тоже, прислонившись к порталу, «растворился».
Я ещё долго, сохраняя образ сельского жителя из глубинки, пытался выяснить у него, сдаётся ли здесь комната, и почему убежала хозяйка. Из-за кулис тем временем доносились визги, брань, в том числе нецензурная, хохот и прямые угрозы убийства в мой адрес.
Наконец, Ирина появилась на сцене, и эпизод кое-как был доигран до конца.
В антракте:
— Извини, я, кажется, переиграл.
— Да ладно, ничего. Но всё равно — мерзавец. Это ж надо, так расколоть! Со мной такого ещё никогда не было.
— И на том спасибо. Значит, запомнишь Таганрог.
«Знай, мол, наших. И в провинции актёры могут московских звёзд за кулисы задвинуть», — подумал я при этом, но без злобы подумал, по-доброму.
В Ростовский ТЮЗ приезжает на разовую постановку молодой режиссёр Миша. Живёт он, естественно, в гостинице. Частенько к нему в гости заходят друзья-актёры «поговорить об искусстве».
Однажды утром, после очередной дружеской вечерней попойки, режиссёр звонит в актёрское общежитие, просит пригласить к телефону вчерашнего гостя и хриплым, испуганным голосом просит:
— Лёша, срочно приезжай. У меня беда.
Лёша мчится на такси.
В гостинице выясняется, что режиссёр заснул вечером в кресле с сигаретой в руках. Сигарета выпала, прожгла кресло, и чуть не случился большой пожар. Благо, Миша почувствовал, что снизу припекает, проснулся и вовремя залил водой прогоревшие брюки и тлеющую обивку кресла.
Перепуганный, он до утра разгонял мокрым полотенцем дым, пытаясь выгнать его в окно. На кресле осталась огромная, чёрная, прожжённая дыра.
— Лёша, что делать? — с надеждой спрашивает режиссёр у актёра. — Это ж сколько платить придётся? Придумай что-нибудь, а?
— В номер кто-нибудь заходил? — строго спрашивает Лёша.
— Ещё нет. Кроме тебя, никто.
— А запах дыма кто-нибудь учуял?
— Не знаю…
— Ладно, будем надеяться, что нет. Сиди здесь, никуда не выходи, никого не впускай, жди меня.
— Хорошо…
Через час Лёша возвращается с большим портфелем. В портфеле — плоскогубцы, ножовка. Они разбирают кресло, распиливают его на мелкие части, и несколько раз непринуждённо прогуливаются мимо дежурной с портфелем — выносят кресло по частям, подальше от гостиницы. Потом идут на репетицию.
Через несколько дней горничная случайно замечает:
— А у вас тут, кажется, кресло стояло?
— Какое кресло? — удивлённо вопрошает режиссёр. — Если бы у меня было кресло, я бы жил с комфортом.
— Ну, вот здесь же, в углу, стояло кресло.
— Что же я, по-вашему, на работу его унёс? — ещё больше удивляется он.
— Да нет, что вы, но странно…
— Мне тоже странно подобные претензии от вас выслушивать.
— Да нет, я просто так… Извините…
— Ничего, пожалуйста. Заходите ещё, — спокойно отвечает режиссёр, выпроваживая горничную.
Шутка беспроигрышная, многократно повторяющаяся и любимая всеми актёрами, особенно приятная для тех, над кем шутят.
На сцене обычно пьют вместо водки — воду, вместо коньяка или вина — разведённый чай, вместо шампанского — лимонад. Но иногда, чаще в праздники или на юбилейных, пятидесятых, сотых спектаклях, реквизиторы, или кто-нибудь из актёров, тайно наливают настоящий напиток.
Какое удовольствие наблюдать, как берёт актёр на сцене стакан или рюмку, выпивает залпом, и глаза его оживают, на лице появляется улыбка, даже если по сюжету улыбаться ему не положено, как он старается незаметно взглянуть за кулисы: кто же за ним наблюдает, кто же устроил ему эту…
А если актёр ещё и любитель этого дела! А если по роли ему полагается выпить полный стакан водки, а в стакане, действительно, — водка? А ещё следующий акт играть, где он должен быть, как стёклышко. Но всё равно приятно.
Все улыбаются, радуются, показывают друг другу, как он выпил, и даже не скривился, — вот молодец, вот что значит, настоящий актёр!
Говорят, на каком-то международном театральном симпозиуме представителя советской делегации спросили:
— Почему у вас так долго учат актёрскому мастерству? Во всех развитых странах обучение в театральной школе максимум два года, у вас же минимум четыре.
Советский театральный чиновник несколько растерялся, потом ответил:
— Зато наши студенты получают при этом полное филологическое образование.
Зачем актёру полное филологическое образование? Да и получает ли он его? Видно, соврал чиновник.
Актёр с высшим образованием, выполняя указание режиссёра, делает резкое движение, хватается за колено и со стоном присаживается.
— Что случилось?! — кричит из зала режиссёр.
— Да у меня опять этот минет.
— Что?!!
— Минет у меня. Сказали, операцию надо делать, вырезать.
— Что вырезать?
— Ну, этот… минет.
— Мениск, наверное?
— А, ну да, а какая разница?
— Да, минет, понимаешь ли, это несколько другое…
Для отправки комментария вам необходимо авторизоваться.
© 2011 Ростовское региональное отделение Союза российских писателей
Все права защищены. Использование опубликованных текстов возможно только с разрешения авторов.
Создание сайта: А. Смирнов, М. Шестакова, рисунки Е. Терещенко
Все тексты сайта опубликованы в авторской редакции.
В случае обнаружения каких-либо опечаток, ошибок или неточностей, просьба написать автору текста или обратиться к администратору сайта.
Комментарии — 0