(Сочинения в 2-х частях)
Первым директор гостиницы влетел, за ним противная дежурная, следом менты осторожно втиснулись.
В номере, не то, чтобы всё вверх тарамашками, но просто большой сборный стол после серьёзной пьянки и множества гостей. (Описывать не буду — всем знакомо.) На одной кровати — мужик раздетый, в одних трусах лежит, глазами блымает, на другой — женщина, покрывалом укрытая, к стене отвернулась.
Тишина.
— Что же это вы тут устраиваете?! — возмущается директор.
Мужик какое-то время по очереди рассматривает всех ворвавшихся в номер, потом задумчиво говорит густым актёрским басом, растягивая слова:
— Да-а-а-а… Тяжело-о-о-о…
После этого он пытается подняться, но делает это очень медленно и с большим трудом.
— По-омо-оги-ка се-есть, — протягивает он руку к директору гостиницы.
Директор хватает его за руку и резким движением приводит в сидячее положение.
— Я к вам обращаюсь! — нервно кричит директор. — Что вы здесь устраиваете?..
Актёр никак не реагирует на крик, широко расставляет ноги, кладёт руку на трусы и, опять внимательно, по очереди, рассматривая всех ворвавшихся в номер, смачно чешет то, что у него между ног.
Немая сцена.
После этого, выдержав глубокую, так называемую мхатовскую паузу, он медленно наклоняется, достаёт из-под кровати горшок, снимает крышку, широким жестом, так, чтобы содержимое было видно всем стоящим, подносит к лицу и нюхает. Причём нюхает одним глубоким, долгим вдохом.
Ещё одна мхатовская пауза.
У актёра лицо каменное, ничего не выражающее, глаза смотрят в одну точку на противоположной стене. Затем он так же медленно, сосредоточенно подносит горшок к губам и пьёт большими звучными глотками. Сделав несколько глотков, опускает горшок на уровень груди, делает долгий облегчённый выдох, двумя пальцами, оттопырив остальные, осторожно достаёт из горшка надкусанную сардельку и жадно её ест…
Оказывается, менты очень слабы на желудок. Они первыми выскочили из номера. Противная дежурная выскочила не в коридор, а в туалет, здесь же, в номере, оттуда зазвучали икающие, журчащие, и прочие, не очень приятные звуки.
Актёр съел половину сардельки, оставшуюся половину бросил назад в горшок, сделал ещё несколько глотков, облегчённо вздохнул и улыбнулся. Затем он рассеянно посмотрел вокруг, остановил взгляд на директоре гостиницы, как будто впервые увидел его, удивился, улыбнулся ещё шире и сказал ему, как родному, тепло и душевно:
— Вот теперь стало легче… — подумав, нежно спросил, протягивая горшок. — Хочешь?..
Ответа не было. Директора в номере тоже не стало. Куда подевалась противная дежурная, неизвестно. Единственное, что нарушало тишину — это хохот жены актёра, приглушенный покрывалом, и поскрипывание пружин гостиничной кровати под её вздрагивающим телом.
Цитата из жалобы в обком партии:
«…Будучи в нетрезвом виде, они имели наглость употреблять в пищу в моём присутствии содержимое ночной вазы и даже предлагать мне ЭТО (слово ЭТО — заглавными буквами и дважды подчёркнуто) в качестве взятки…».
«Они» — имелся в виду не конкретный актёр, а все актёры, постоянно проживающие в гостинице и подлежащие, по мнению директора, немедленному выселению.
Что же касается взятки, тут уж бог ему судья: то ли мало предложили, то ли не так понял, но ведь от чистого сердца.
Актёров, конечно, пожурили, даже наказали, но не выселили.
А тот актёр вскоре получил хорошую роль в хорошем спектакле. И в театре том прижился, и, кажется, работает до сих пор.
Актриса вбегает в кабинет директора:
— Николай Дмитриевич, миленький, выручайте! Срочно займите пятьдесят рублей. Ни у кого в театре денег нет. На вас последняя надежда!
— Но…
— Очень срочно нужно. Пожалуйста! Помогите! Или — я просто не знаю, что делать. Больше взять не у кого. Хотите на колени стану?..
— Ну, что вы? Ну, хорошо… Вот, возьмите.
— Спасибо! Сразу же верну.
Через полчаса она счастливая возвращается с коробкой:
— Я туфли купила!
— Поздравляю.
— Хотите посмотреть?
— Ну…
— Вот, смотрите!
— Хорошие туфли. Поздравляю…
— Спасибо. И вот, долг получите, — она протягивает директору маленький клочок бумаги.
— Что это?
— Чек.
— Какой чек?
— Чек из магазина за туфли. Пятьдесят рублей. Там были и подороже, но ладно уж, и эти подойдут.
— Но…
— Я ведь для спектакля себе туфли купила.
— А кто же вам разрешил?
— Никто. Вы деньги дали. А я для спектакля… себе… туфли…
— Да как же вы могли? И так перерасход сметы…
— Вот-вот, и в бухгалтерии говорят — перерасход, нет денег. Мне бы эти туфли в жизни никогда не купили. А так, вы отчитаетесь чеком, получите свои. Уж для вас-то деньги найдут. А у меня в спектакле туфли новые будут. Я их сейчас в костюмерную отнесу. Спасибо вам, до свиданья…
Делать нечего, приходится допускать перерасход сметы.
Ростовский ТЮЗ.
Детский спектакль об исторических подвигах Красной Армии в гражданской войне. Почти детективный сюжет. В конце первого акта красный командир попадает в плен к белым, его допрашивают, пытают. Затем он совершает героический побег, и на следующий день, уже во втором акте, опять впереди на лихом коне.
В сцене допроса ему угрожают пистолетом, требуют выдать тайну, он, естественно, молчит.
— Увести! — командует белый офицер.
Красного командира уводят, занавес закрывается.
И вот на одном из спектаклей, как обычно, угрожая бутафорским пистолетом, белый злодей требует:
— Говори!
— Ничего я вам не скажу! — гордо отвечает красный герой.
— Ах, так! — возмущается мучитель, но вместо того, чтобы скомандовать «Увести!», восклицает: — Тогда получай!..
Он достает из кармана настоящий стартовый пистолет, которым обычно пользуются за кулисами для озвучивания выстрелов, наставляет в грудь пленнику и выпускает всю обойму.
Ребятишки в зале замирают, переживая трагическую смерть героя.
Герою ничего не остаётся, как корчиться и ломаться под градом якобы попадаемых в него пуль, шепча при этом:
— Что же ты, гад, делаешь, мне же ещё второй акт играть.
— Вот и выкручивайся, — улыбаясь, шепчет партнёр, и громко, в образе, добавляет: — Красная сволочь!..
За кулисами кто-то в шоке от неожиданного поворота сюжета, кто-то свалился у штанкетов от хохота.
Занавес закрывается.
Велика сила искусства! К всеобщему удивлению и радости маленьких зрителей, во втором акте командир был впереди на лихом коне. Голова его была изрядно забинтована. Правда, как он выжил после таких ранений, и почему была забинтована голова, когда ему стреляли прямо в грудь, — осталось вечной тайной.
Главное — мы победили.
Для отправки комментария вам необходимо авторизоваться.
© 2011 Ростовское региональное отделение Союза российских писателей
Все права защищены. Использование опубликованных текстов возможно только с разрешения авторов.
Создание сайта: А. Смирнов, М. Шестакова, рисунки Е. Терещенко
Все тексты сайта опубликованы в авторской редакции.
В случае обнаружения каких-либо опечаток, ошибок или неточностей, просьба написать автору текста или обратиться к администратору сайта.
Комментарии — 0