Я ВСЕХ ВАС БЕЗУМНО ЛЮБЛЮ

Часть I. Театральный дивертисмент

(Сочинения в 2-х частях)

УВЕРТЮРА

Оставить комментарий

Но вы человек сильный, мужественный, опытный. Вы же понимаете, что ничего страшного ещё не произошло, и вы знаете, как переломить ситуацию. Более того, вы даже знаете, как эту, казалось бы, неблагоприятную ситуацию использовать на благо театра. Тем более что об этом благе заботитесь не только вы, но и городское начальство, которому, собственно, и было адресовано это злополучное письмо. Да если его внимательно прочесть, не такое уж оно и злополучное, и страшного для вас в нём по сути ничего нет. И начальство с понимающей улыбкой отдает вам это письмо, предлагает разобраться и самостоятельно навести порядок в вашем коллективе. (Ну, разумеется!) Правда, на вопрос об обещанной квартире это начальство почему-то загадочно улыбается, отводит взгляд и говорит, что придётся ещё немного подождать.

И что же вы намерены делать?

Правильно, именно то, что вам посоветовало начальство, то есть разобраться и принять меры, а точнее, разрешить два извечных русских вопроса: кто виноват? и что делать?

Теперь представьте, что вы по своей сути человек добрый, ранимый, честный, справедливый, благородный, одним словом, обладающий качествами классического русского интеллигента. Ну, пусть не всеми, хотя бы некоторыми.

Кто у вас будет виноват?

Разумеется — вы.

И что вы намерены с собой делать?

Ну, в конце концов, не стреляться же! Нужно просто исправлять допущенные ошибки.

Отчего все ваши мучения? Отчего вам пришлось менять репертуар, искать новую пьесу? Отчего появились недоверчивые, настороженные взгляды актёров? Почему они перестали вас любить? В чём, в конце концов, вас обвиняют?

В том, что вы не захотели ставить плохой спектакль с плохими актёрами?

А почему вы не захотели его ставить?

Потому, что не хотите работать в плохом театре.

А разве все они (или хотя бы кто-то из них) хотят работать в плохом театре?

Конечно, нет.

Но ведь именно вы не только можете, но и должны, как главный режиссёр, определять, что для вашего (пока ещё!) театра лучше, а что…

Значит (так, так, так…), нужно определить, кто мешает вам работать в хорошем театре, кто мешает вам из плохого (пардон, из хорошего!) театра сделать очень хороший и принять соответствующие меры. Вот и письмецо это пригодилось, в нём напротив каждой подписи и фамилия указана. Не зря же, в конце концов, вам его отдали, да ещё с такой улыбочкой.

Так, так, так!..

Ну-ка, попробуйте, попытайтесь, или хотя бы заикнитесь, о своих намерениях. Только прислушайтесь к доброму совету: сначала попейте пивка, и хорошенько всё обдумайте. И если наутро после этого ваши намерения не изменятся, для начала попробуйте, просто в порядке эксперимента, уволить хотя бы вахтёра.

Как можно уволить вахтёра без достаточных на то оснований, если он не прогулял, не появился на работе пьяным, не приговорён судом к лишению свободы? Даже не из театра уволить, из любой организации.

А профсоюз? А коллектив? А племянник, работающий здесь же? А дядя, работающий в вышестоящей организации? А зять, а брат, а сват? А просто друзья и знакомые?

Если вы руководитель огромного завода, где работают десятки тысяч, вы этого вахтёра хоть в лицо не знаете. Провинился, не провинился, вам разбираться некогда — уволить, и всё. Пусть потом сам через суд доказывает свою правоту. А когда в организации всего-то сто человек? И все, как одна семья, то есть все всю подноготную друг друга знают.

Так это — вахтёра!

А актёра (или актрису)?

Их же во всём провинциальном городишке и тридцати человек не наберётся. Их же всех в лицо знают. Ну, пусть не весь город знает, но уж городскому начальству точно каждое лицо знакомо. Ведь все они не первый год здесь работают, все они здесь не только повзрослели, возмужали, но и состарились. А уж как сработались! В смысле — против кого дружим, ребята!

Кроме того, вахтёр, если его уволить, и обжаловать ваше решение не будет, он в другое место вахтёрить пойдёт: на завод, на фабрику, в школу, в магазин, в библиотеку. Ему ведь всё равно, что охранять.

А актёр?

Театр-то в городе один. И кроме этого дела, он ведь ничего больше не знает и не умеет. И это тоже не умеет, но кроме этого — совершенно ничего.

Куда ему идти?

Правильно! Только в кабинеты начальства со своими жалобами.

И ведь не один пойдёт. Не первый год у них дружба.

Что же вам делать?

Начальству хорошо говорить: наведите порядок. А как? Начнёшь шашкой размахивать, так тебя же первого той же шашкой и порубают. На глазах у того же начальства.

Вот и думайте, гадайте.

А может — ну его к чёрту (Как?! Уже?!)? Может, лучше очередным при каком-нибудь главном камикадзе остаться? Только, конечно, не в этом театре. И пусть другой главный лбом о стену бьётся, в открытую дверь ломится, а вы, как у Антона Павловича написано: «Запритесь себе в свою раковину и делайте своё маленькое, богом данное дело… Это теплее, честнее и здоровее…».

Но ведь и так не получится. При всём желании — не получится. Как только этого главного кушать начнут, даже ещё докушать не успеют, так вас непременно либо на его место прочить и подталкивать начнут, либо вы на тот же стол для съедения под любым соусом попадёте. Аппетит-то во время еды приходит.

А может, лучше вообще в безработные тунеядцы податься, в свободные художники, на разовые постановки? Приехал в театр, поставил спектакль, получил, что полагается, и дальше поехал. Разве плохо?

И многие режиссёры к такому выводу пришли. Так и живут.

А как же любовь?

А чем влюблённость хуже любви? Но даже если и влюблённости не получилось, можно просто на какое-то время понравиться друг другу, и… уж что-нибудь получится.

Если провести аналогию с тем, как это между мужчиной и женщиной происходит, — разницы никакой. Приехал в Москве на Тверскую или в Таганроге на Греческую, выбрал, кто понравился, сделал своё дело, и свободен. Причём деньги в этом случае гораздо большие получает и режиссёр, и, естественно, аналогия.

В Таганроге давным-давно, мода не мода, традиция не традиция, в общем, струя такая пошла, чтобы к юбилеям и фестивалям спектакли ставили столичные режиссёры. Ещё с тех пор, когда и главные, и очередные в штате числились. Но свои, штатные, вроде бы как не того, лицом как будто не вышли, не то, чтобы таланта у них не хватало, а просто… В общем, так повелось.

Перед одним из фестивалей приехал московский режиссёр. Относительно молодой, ещё и пятидесяти нет, но уже, как говорится, матёрый. Никто его не заставлял, не присылал насильно. Просто предложили и он, как будто, согласился. Из любви к Чехову, к русской классике. Почему бы не поставить спектакль на родине великого драматурга и писателя?

А он буквально перед тем, как в Таганрог на переговоры и для знакомства с труппой приехать, только из Нью-Йорка вернулся. И вовсе не отдыхать туда ездил, а работать. На Бродвее спектакль ставил. И не с нашими актёрами (откуда на Бродвее наши актёры?), и даже не с нашими эмигрантами, а с обычными американскими актёрами, которых там, разумеется, хоть пруд пруди.

Много интересного этот режиссёр рассказывал. Благо было время поговорить, потому что он, по нашим меркам, чересчур добросовестным оказался, привык там, в Америке. Прежде чем спектакль ставить, ему, видите ли, всю труппу посмотреть надо, а потом ещё пьесу подобрать не ту, которую предложат, а такую, чтобы для всех персонажей актёры подошли.

Чувствуете разницу? Ни пьеса на актёров разошлась, а актёры на роли подобрались. Ну, как в Америке.

Вот он добросовестно несколько дней и смотрел все спектакли. Для него и репертуар специально подверстали, чтобы побольше посмотреть успел, и видеокассетами со спектаклями завалили. И он честно, добросовестно всё от корки до корки несколько дней просматривал. А уж в перерывах между просмотрами о работе на Бродвее рассказывал.




Комментарии — 0

Добавить комментарий


Реклама на сайте

Система Orphus
Все тексты сайта опубликованы в авторской редакции.
В случае обнаружения каких-либо опечаток, ошибок или неточностей, просьба написать автору текста или обратиться к администратору сайта.