Я ВСЕХ ВАС БЕЗУМНО ЛЮБЛЮ

Звоню художнику.

Оказывается, эту картину когда-то давно должны были забрать прямо с выставки. Художник за неё тогда же и деньги получил. Только почему-то не забрали, привезли назад. С тех пор в запаснике и лежит.

— Покупатель на неё есть, — говорю. — За сколько продашь?

— Чёрт его знает. Она ведь уже продана.

— Так то когда было! Уже и власть давно поменялась. Говори цену.

— Ну, если миллион заплатит (до последней деноминации это было), пусть забирает.

— Хорошо.

Выхожу в зал:

— Два миллиона.

— Да? Многовато. У меня с собой столько нет.

— Ну, сам видишь, и размер какой, и сюжет, и на международной (привираю немного) выставке отмечена была…

— А за полтора никак не отдаст?

Торгуемся.

— Ну, позвони ещё раз, может, хоть немного скинет.

Делаю вид, что звоню. Набираю какие-то цифры, говорю в молчащую трубку, уговариваю.

— Миллион семьсот.

— Да?! — обрадовался. — Давай!

Достаёт деньги, отсчитывает, забирает картину.

Звоню художнику, тот тоже обрадовался.

— Лимон семьсот? С ума сойти! С меня причитается.

Все довольны.

Через неделю тот же джип подъезжает. Ну, думаю, назад картину привёз. Значит, не понравилась. Будет назад деньги требовать. А мы уже и обмыли это дело. Жду скандала.

— Слушай, картина — во! И по размеру как раз, и всем корешам понравилась. Даже завидуют. Хочу ещё что-нибудь взять. Только уже не себе. Иду на день рождения. Надо ж приобщать корешей.

— Пошли, посмотрим.

Только входим в зал.

— Во! То, что надо!

Небольшой этюд, даже неоконченный: на сером фоне несколько вяленых рыбёшек — и всё. Ни композиции, ни мысли — просто рыба.

— Мы с корешем в бане пиво всегда пьём. Он рыбу любит. Это будет в самый раз, он обрадуется.

Отсчитал деньги:

— Спасибо!..

— На здоровье. Приезжай ещё.

— Обязательно.

Все довольны.

Потом потихоньку и это прекратилось. Разобрались коммерсанты, прошла эйфория дождя рублёвого и валютного, стали они деньги в дело вкладывать, каждую копеечку считать. Тут уж не до искусства. И дыры в стенах раздражать перестали, и рыбку уж лучше натуральную погрызть, да с пивком.

А у художников одна, всё та же мысль — как бы всё-таки те заказы глобальные, как при незабвенной родной коммунистической, получить, левой ногой помазать, и — авоська.

Да откуда ж заказы?

Да всё равно откуда! Хоть из бюджета.

Но тут особый разговор, тут пояснить надо.

Во-первых, что нынче в бюджете?

Как раз именно то слово, которое принадлежность к Союзу определяет.

А во-вторых, кто распоряжается этим бюджетом?

Да нормальные люди, у которых и слабости свои есть, и привычки. И любят они, как все нормальные люди, и получать подарки, и особенно дарить. Да оно и понятно. Делегации разные, гости, чиновники крупные заезжают, от которых порой не только решение сегодняшних проблем зависит, но и дальнейшая судьба города. Опять же юбилеи городских организаций, предприятий, тех же чиновников.

А что подарить?

Самовар? Сервиз? Вазу? Люстру?

Ну, небольшому чиновнику ещё можно вазу или люстру. Одно время почти всем чиновникам дарили. Металлургический завод тогда хрусталь выпускал.

Случайно с компанией попадаю в гости к незнакомому бизнесмену. Вышли на балкон покурить.

Спрашиваю:

— Ты в каком райкоме работал?

— В Октябрьском. А как ты узнал?

— Да люстра у тебя в комнате хрустальная висит. Подарили?

— Ну да. Весёлое было время…

Но это своему чиновнику люстру, посуду, кофеварку, шашлычницу подарить можно. А целой организации, да ещё такой серьёзной, как тот же Металлургический завод, или уж очень большому заезжему чиновнику что подаришь?

Да, конечно же! Самый лучший подарок — картина. Да ещё с городским пейзажем или с видом на море, на яхт-клуб.

И память, а точнее напоминание о городе, и ценность, и даже произведение искусства. Вот, мол, мы какие, тоже не лаптем щи хлебаем, разбираемся.

А платить кто будет? Бюджет?

А в бюджете что?

То же самое.

Это раньше, при той системе было: целый год всё экономим, а в конце года все организации, особенно бюджетные, стараются друг другу деньги перечислись и побольше скинуть, чтобы план по расходам выполнить, чтобы на следующий год план дотаций не урезали. Тогда, бывало, картины оптом закупали, впрок. Художники так и знали — придут в конце года профсоюзные, партийные, комсомольские деятели, будут деньги тратить. И не только в конце года, и так, по необходимости, приходили.

Придут, выберут картину:

— Только сейчас денег нет, не можем рассчитаться. До конца года подождёте?

— Конечно, подождём, нам некспеху.

Знали, — рассчитаются, ещё и больше заплатят. Кроме того, уважение к художнику — на слово поверил, помог в трудную минуту, может, потом ещё с просьбой обратиться придётся.

А дарили сколько?..

Выбирают картину:

— Ой, а можно ещё и вот эту, маленькую, без рамочки, взять? Ну, просто так, на память, лично мне. Мне ваши работы очень нравятся, а жена просто обожает…

— Да, конечно, возьмите, какой разговор.

А почему бы не подарить хорошему человеку? Тем более что за другую работу казёнными деньгами в конце года рассчитается, в обиде не оставит. Да и заказы, авоська та же, от них же, от кормильцев.

— Да я вам ещё и вот этот этюд отдать могу. Берите.

— Правда? Вот спасибо, вот уважили. Если какие трудности возникнут, заходите, обязательно поможем.

— Хорошо, спасибо. А по стопочке не желаете?

— Нет, спасибо, с этим сейчас строго, да и спешу.

— Ну, как знаете. Счастливо. Заходите ещё.

И все довольны.

Но это раньше.

А теперь?

Привычки-то, слабости остались, и люди такие же, а кое-кто так и остался с прежних времён на тех же местах, только название должности поменялось. Как без подарков?