Я ВСЕХ ВАС БЕЗУМНО ЛЮБЛЮ

* * *

Выездной спектакль в двенадцать часов дня.

В девять часов утра во дворе театра на скамейке сидит Маргарита Михайловна.

Из-за выездного спектакля никаких репетиций на утро не назначено. В театре, кроме вахтёра, ещё никого нет. Я вхожу во двор:

— Доброе утро, Маргарита Михайловна. Что это вы так раненько?

— Так сегодня ж выездной.

— Вы, наверное, перепутали. Выездной в двенадцать.

— Я знаю.

— И так рано пришли?

— Да.

— ?..

— Я ведь живу далеко, аж на Западном. Лучше я пораньше. Я лучше подожду.

— Господи, Маргарита Михайловна, три часа ждать будете? Съездили бы домой, отдохнули.

— Что вы? Что вы?! А вдруг трамвай поломается! Я лучше подожду.

* * *

На сцене первая репетиция нового спектакля.

Режиссёр суетится, нервничает. Актёры спокойны, слушают режиссёра, ждут, что же он такое, талантливое, придумает. У всех в руках роли. Ходят медленно, делают в роли пометки, задают вопросы, шутят.

На сцену выходит Маргарита Михайловна.

— Где ваш текст? — спрашивает режиссёр.

Она смущается, виновато отвечает:

— Я его знаю.

— Что, уже знаете весь текст?

— Да…

— Хм…

И она действительно уже знает весь текст роли, помнит ремарки, текст партнёров. И не потому, что у неё исключительная память. Просто она готовилась к репетиции, она уже всё выучила.

— Конечно, ей же делать нечего, — говорили о ней. — Живёт одна, ни забот, ни хлопот. Сидит и зубрит.

А почему одна?

Но даже если одна, почему делать нечего?

Одинокая, пусть немолодая, женщина. Неужели, кроме ролей, нечем заняться?

Наверное, было чем. Наверное, дело не в том, что одна, а в отношении к своей профессии, к театру.

А может быть, именно потому и одна?

У неё не было детей. Поговаривали, что в молодости у неё был роман с одним известным женатым актёром. (Впрочем, у того актёра был отнюдь не один роман. Это уж точно известно.) И после этого романа у неё уже не было никого. Совершенно ни-ко-го… кроме театра.

Может быть, кроме театра, ей никто и не был нужен.

Она сыграла не очень много ролей.

И, наверное, к сожалению.

Она не могла играть плохо или хорошо. Если она играла, то, кроме этой игры, для неё не существовало ничего. Она играла так, как могла, полностью отдавая себя роли, не позволяя себе расслабиться, не давая передышки, не думая ни о чём другом.

До последних дней своей жизни она была занята в сказках и лихо отплясывала, играя бабку Маланью в «Коте Ваське и его друзьях».

Она очень уставала, пила много лекарств. Но, глядя на неё на сцене, никак нельзя было об этом подумать.

Она никогда никому не возражала, ничего не доказывала, не спорила. Она тихо, мирно делала своё отнюдь не маленькое дело.

Однажды она сломала руку. На сцене. Во время спектакля.

Просто случайность.

Она долго болела после этого, и… умерла.

Вот так — сломала руку, и умерла!

Случайность?

А её верность одному единственному человеку, когда-то тайно и, может быть, мельком, любимому, — случайность? Даже если для него это был очередной, мимолётный, романчик.

А её трепетное, самозабвенное, исключительное отношение к театру — случайность?

А её чистота, непосредственность, душевная неосквернённость и это потрясающее детское, открытое восприятие окружающего мира — случайность?

А может быть, именно таким и должен быть Артист?!