Я ВСЕХ ВАС БЕЗУМНО ЛЮБЛЮ

Часть I. Театральный дивертисмент

(Сочинения в 2-х частях)

«ГОЛУБОЙ» ДРУЖОК

Оставить комментарий

Но однажды пронеслась по театру новость: оказалось, что Дружок с нестандартной сексуальной ориентацией.

Поговаривают, что вот, мол, такие-сякие эти актёры: и внимания повышенного к себе требуют, и интриги за кулисами плетут, чтобы первенство своё утвердить, и лезут из кожи вон, чтобы зрителю понравиться, и румяна на себя накладывают, и ресницы наклеивают, и вообще не мужское это дело себя на сцене за деньги показывать. А если уж пошёл человек в актёры, значит, не всё у него там с психикой в порядке. И не только с психикой, с сексуальной ориентацией тоже.

Ну разве будет нормальный мужик перед другими мужиками, сидящими в зале, выкаблучиваться, что угодно делать, на ушах стоять, лишь бы понравиться?

Насчёт психики спорить трудно, это дело специалистов. Хотя, конечно, вполне здоровыми эту категорию людей считать трудно. Но разве среди других профессий все люди нормальные? Разве может нормальный человек быть у нас учителем, врачом, инженером при нынешней зарплате? Если он, конечно, взяток не берёт, честно работает, не халтурит, с шабашки на шабашку не бегает. У него нормальная психика?

А если вам нужно решить какую-то проблему, но решение это не совсем вяжется с бюрократической инструкцией? Или даже её решение соответствует инструкции, но при этом какой-то чиновник должен взять на себя ответственность. И вы, например, несёте этому чиновнику взятку, а он от неё отказывается, но при этом решает вашу проблему не так, как ему выгодно, и даже не так, как по инструкции положено, а нормально, по-человечески, так, чтобы вам лучше было. Будете вы считать его нормальным? Вы же сами непременно решите: либо он вас не за того принял, либо чего-то испугался, либо просто дурак.

В общем, с актёрской психикой вопрос спорный.

Что же касается этой самой, сексуальной ориентации, то среди актёров не больше встречается нестандартных, чем среди врачей, педагогов, спортсменов, чиновников, парикмахеров, художников, музыкантов и прочей, так сказать, интеллигенции. Встречаются, конечно, но не больше. Просто актёры больше на виду, у них профессия такая.

Вот среди рабочего класса, среди пролетариата подобные особи действительно встречаются гораздо реже. Но и с уровнем интеллекта это как будто связывать нельзя, если уж среди четвероногих наших друзей такие аномалии происходят. Впрочем, насчёт собачьего интеллекта не только в сравнении с пролетариатом, но даже с интеллигенцией, в отдельных случаях поспорить можно.

В общем, дело это житейское. Тут уж, видно, кому как на роду написано.

За Дружком и прежде кое-что подозрительное замечали. То актриса как-то свою собачку привела, когда та в завлекательном положении была. Всё волновалась, как бы Дружок с ней во время репетиции чего не сотворил. А Дружок никак и не прореагировал. То псы какие-то, то ли друзья его бывшие по горкомовской компании, то ли со стороны, подбегут к забору, Дружок к ним выскакивает. Во двор не позволял им забегать, на служебной территории посторонним делать нечего. А за забором эти псы его обнюхают, полижут, он с ними и убежит. Иногда вскоре, иногда к утру, вернётся. Потом целый день отсыпается, отдыхает.

Но мало ли куда он там с ними бегает. Это уж его собачье дело. Службу исправно, добросовестно несёт, и ладно. А выходные всем полагаются, даже помощникам младшего сторожа.

Но однажды, поздно вечером, когда никого в театре, кроме вахтёра, уже не было, забежал прямо во двор огромный наглый бродячий пёс, да прямо посреди двора Дружка и…

А Дружок и не сопротивлялся, не лаял, не рычал, а как будто даже с удовольствием эту процедуру воспринял.

Так всё и открылось.

Хуже относиться после этого к Дружку в театре, конечно, не стали, правда, кто-то высказался:

— Один пёс вместе с Ельциным из партии вышел, и тот «голубым» оказался. Обидно…

Кое-кто после этого Дружка даже жалеть больше стал, больше подкармливать.

Дружок совсем разжирел. На лето стричь его стали, но и это не помогало, одышка сильно мучила.

Продолжал он добросовестно нести службу, и дослужился до актёрского звания. Дали ему роль в спектакле. Выходил на полных правах и даже не мешал играть актёрам, а наоборот, помогал и аплодисменты зарабатывал.

Поговаривали даже о том, чтобы исходящий реквизит на него выписывать. Хоть он и не особо нуждался, но дело принципа, раз работает в спектакле, положено кормить.

К тому времени Б.Н. Ельцин уже Президентом стал, и партию, из которой вышел, распустил, и демократию объявил, и страны, в которой все мы, хоть и не очень роскошно, но мирно жили, не стало. Распался Советский Союз, а вместе с ним, как нам объяснили, и тоталитарное Советское государство.

А при расцвете демократии вдруг оказалось, что всё зло у нас в тихом, спокойном Таганроге от бродячих собак. И на людей они ни с того, ни с сего нападать начали, и всякую заразу среди тех же самых людей разносить, и вообще, прежде всего от них житья не стало. Они, как будто и раньше, при старой власти, вели себя не очень хорошо, но тогда не до них было. А теперь вот самое время от них избавиться.

В первую очередь, конечно, бывших горкомовских, а теперь «белодомовских», извели.

По ночам стал по городу милицейский «уазик» с прицепом для легкового автомобиля разъезжать. Зазвучали в ночной тишине выстрелы, заскулили под кустами бродячие и загулявшие дворовые собаки. Убитых в прицеп навалом сбрасывали, даже не накрывали, так почти до самого утра по городу и возили.

Дружка на ночь в театре стали запирать, чтоб под отстрел не попал.

Потом как будто собачья война поутихла. То ли истребили всех, то ли у власти дела поважнее появились.

Стали Дружка выпускать. А он за время этой собачьей войны, видно, сильно соскучился. Убежал однажды со своими любовниками и…

Кто говорил, что в ту ночь опять отстреливали, кто говорил, что это его уцелевшие горкомовские псы увели и за прошлое предательство загрызли до смерти. Или, может, рэкет собачий на него наехал, узнав о его сытном, безбедном житье, а Дружок делиться своими театральными привилегиями не согласился. Время неспокойное, смутное настало, неизвестно, кто кого, за что и когда, загрызть может.

Но не вернулся Дружок, и никто не знает, что там на самом деле было.

Остался театр без сторожа, как будто осиротел.

Пытались другого пса завести, — не получается. И кормили, и поили, не приживаются, и всё.

Может быть, при следующих политических переменах повезёт, прибежит какой-нибудь, приживётся.

Поскорей бы. В сиротстве-то, без сторожа, жить не больно весело.




Комментарии — 0

Добавить комментарий


Реклама на сайте

Система Orphus
Все тексты сайта опубликованы в авторской редакции.
В случае обнаружения каких-либо опечаток, ошибок или неточностей, просьба написать автору текста или обратиться к администратору сайта.