Я ВСЕХ ВАС БЕЗУМНО ЛЮБЛЮ

Мы были с ним ровесниками. Учились в одной школе, в параллельных классах. Жили в соседних дворах, но компании у нас были разные.

Мы мало общались. Мало знали друг о друге. Ровно столько, сколько могут знать друг о друге пацаны из параллельных классов. Но был период, кажется, ещё в начальной школе, когда я ему очень завидовал. Ещё бы! Он был сыном профессионального актёра, а моя мама была героиней лишь в самодеятельности.

После восьмого класса я поступил в техникум, он остался учиться в школе.

Пути наши разошлись на несколько лет.

Потом мы случайно встретились. Узнали друг друга, поздоровались, но разговаривать, в общем-то, было не о чем.

— Как дела?

— Нормально.

И всё.

Потом встречались ещё, но очень редко.

Отец его по-прежнему работал актёром, а он, как оказалось, уже занимал какую-то должность то ли в райкоме, то ли в горкоме комсомола.

Прошло ещё несколько лет.

Я уже отслужил срочную службу, окончил театральное училище и работал актёром в театре, где когда-то работал его отец. К сожалению, отец его к тому времени уже умер.

И вот однажды, кажется в честь какой-то годовщины Октября, в театре была конференция или торжественное собрание, — в общем, большое партийное мероприятие.

Играл духовой оркестр, на трибуну выходили партийные лидеры, говорили речи. После официальной торжественной части должен был состояться спектакль.

Мы встретились в ложе. Я заглянул полюбопытствовать, что там сегодня за публика, и чуть ли не наткнулся на него.

— Привет. Проходи, проходи быстренько!.. — шепотом сказал он.

Я вошёл в ложу, прикрыл за собой дверь, стал рассматривать сидящих в зале.

И вдруг меня оглушили громкие, частые хлопки, неожиданно зазвеневшие прямо над моим ухом.

Хлопал он.

Его радостный взгляд был устремлён на сцену, лицо озаряла счастливая, открытая улыбка, высоко поднятые руки громко аплодировали. Всем телом он подался к барьеру ложи, наваливаясь на впереди сидящих, чтобы его лучше было видно всему залу — ведь он захлопал первым.

Оказалось, что бурные продолжительные аплодисменты звучали по поводу предоставления заключительного слова Первому секретарю горкома партии.

Когда же первый секретарь начал свою речь, он потихоньку вышел из ложи.

Вышел и я.

— Хо-о-о-о-ох!.. — тяжело выдохнул он.

По лицу его стекали капельки пота, глаза выражали усталость и пустоту. Выглядел он, как после целого дня тяжёлой, изнурительной роботы.

Мы переглянулись. Увидев мой сочувствующий взгляд, он понимающе кивнул: да, мол, нелёгкое это дело, и пошёл в сторону курилки.

Как я не завидовал ему в тот момент.

Прошли ещё годы.

Иногда, очень редко, мы случайно встречаемся, здороваемся, но уже не разговариваем, не спрашиваем друг у друга, как дела.

Сегодня он в команде вершителей судьбы города, в первом эшелоне городской власти.

Несмотря на дорогие костюмы, неизменно присутствующий не шее галстук и частые поездки за границу, вид у него всегда усталый, озабоченный и немного настороженный. Похоже, он до сих пор боится пропустить тот момент, когда нужно вовремя захлопать.

Я по-прежнему ему не завидую.