(Сочинения в 2-х частях)
Когда-то он был актёром.
Возможно, старожилы ещё помнят озорной детский спектакль «Три поросёнка». Шёл он на сцене Таганрогского театра много лет. Менялся состав исполнителей. Актёры взрослели, старели, уходили из театра, приходили новые.
С чего начинается карьера актёра в новом театре?
С ввода в старую сказку.
А первым исполнителем роли Волка в этой сказке был, тогда ещё молодой, красивый, Лёша Бирюков.
Очевидцы рассказывают, что в те времена каждый спектакль «Три поросёнка» превращался не только в весёлое представление для детей и взрослых, но и в озорную, даже хулиганскую игру, для самих актёров.
Заводилой был Лёша. Как серый, необразованный и глуповатый Волк, он мог позволить себе многое. Он щипал бедных поросят, по-настоящему обливал их водой, пытался сорвать с них одежду и вообще вытворял чёрт знает что.
Поросята, в свою очередь, старались досадить ненавистному Волку. Они не только убегали и прятались от него, но и придумывали на ходу различные козни, что особенно нравилось сидящим в зале ребятишкам.
Потом Лёша уехал из Таганрога и несколько лет о нём ничего не было слышно. Кажется, он сменил немало профессий, но поскольку частенько крепко запивал, долго на одном месте не задерживался.
Вернувшись в Таганрог, актёром он уже не работал, но периодически подрабатывал в театре администратором по выездным спектаклям — ездил по ближайшим колхозам, договаривался о спектаклях и получал за это свои проценты от выручки.
Во время очередного запоя его увольняли.
Проходило время. Лёша опять появлялся в театре трезвый. Его прощали, и он отправлялся на село.
О Лёшиных запоях, о курьёзах, происходивших с ним, рассказывали немало легенд. Иногда эти легенды превращались в живые театральные анекдоты, иногда даже приобретали форму нарицательных афоризмов. Например, по поводу какого-нибудь случая, произошедшего с другим работником театра, тут же звучало: «О! Привет Лёше Бирюкову!».
Одна из особо распространенных легенд о нём тоже состояла всего лишь из одной фразы: «Мальчик, не мни билетик».
Суть её, вполне понятная для посвящённых, заключалась в том, что, кроме получаемых мизерных процентов, Лёша приворовывал на продаже билетов. Причём, делал он это слишком уж откровенно, вследствие чего и родилась эта фраза-легенда.
Продав билеты, он сам становился перед началом спектакля у входа в зал и вместо того, чтобы отрывать контроль, просто собирал их.
В маленьких сельских клубах на билетах почти никогда не обозначались ни ряд, ни место, поэтому собранные билеты можно было либо продать ещё раз в другом колхозе, либо вернуть в бухгалтерию театра, как непроданные.
Но кто потом примет в бухгалтерии или купит ещё раз измятый, надорванный билет? И, стоя на контроле, Лёша строго рычал на подходящего к входу в зал малыша, который от волнения перед встречей с высоким искусством тискал потными ручонками билет:
— Мальчик, не мни билетик!
Когда на спектакль приходил целый детский сад, и воспитательница пересчитывала входящих в зал малышей, Лёша не мог скрыть лукавой, радостной улыбки. Он знал, что у воспитательниц детских садов не бывает измятых, рваных билетов. Гладенькие, целыми листиками по пять штук на одной страничке, аккуратно подколотые скрепочкой, они вернутся к нему в первозданном виде.
Ничего не подозревающая воспитательница, пересчитав своих малышей, протягивала ему пачку билетов и спешила в зал. Ей лишние бумажки ни к чему, тут за детворой доглядеть бы, да рассадить её.
Конечно, его очень просто можно было поймать на этом воровстве, но кто в те достославные времена…
Что охраняешь — то имеешь. Смешная и горькая аксиома тех лет. Даже Госплан планировал различную усушку, утруску, уноску и прочие естественные убытки. Но при этом план оставался планом и выполнялся обязательно. И перевыполнялся обязательно, но не более чем на
То же самое было с планом по зрителю. И попробуй его не выполнить. Даже если у тебя куча билетов уже раз, а то и два проданных, которые нигде не числятся, которые можно продать ещё раз и ещё…
А ведь это живые наличные деньги!
Но тогда не будет плана. А план, как известно, — закон.
Как ни обидно было это делать, но приходилось часть полученных за неучтённые билеты денег перекладывать в общую казённую кассу, а оставшиеся билеты хранить до следующего раза.
Таким образом билеты накапливались не один год, и важно было не перепутать их при возврате в бухгалтерию (всё-таки документ денежный, и серия на нём и номер) и не сдать по ошибке с отчётом какие-нибудь старые билеты пятилетней давности. Эти старые билеты можно было ещё раз продать, но сдача их в бухгалтерию грозила, если не подсудным делом, то, как минимум, большим скандалом.
С годами, несмотря на то, что план, вопреки передовому социалистическому планированию, корректировался жизнью и постепенно снижался, выполнять его становилось всё труднее и труднее.
И в конце концов, если план не выполнен, если не набралось кем-то утверждённого количества зрителей, если не получается положенной за спектакль суммы сбора, не докладывать же в казённую кассу свои кровные трудовые. А если план всё равно не выполнен, то уж не велика разница на сколько, на десять процентов или на двадцать. Билеты-то уже раз проданные, не измятые, гладенькие под рукой.
В общем, водилась иногда у Лёши лишняя копеечка.
Но разве бывает копейка лишней?
Разбогатеть на искусстве всё равно не разбогатеешь, а вот потратить её красиво, по-театральному, это тебе не селёдку на газете разделать, это надо уметь.
Знойный июльский полдень.
Актёры, обмахиваясь и отдуваясь, потеют во дворе театра в ожидании автобуса.
Выездной спектакль — сказка. Это значит, что по такой жаре придётся ехать в далёкое село, сыграть там одну сказку и заработать для театра запланированные двести рублей.
Традиционная в таких случаях проблема с бензином.
Когда все уже собрались, выясняется, что ехать не на чем. Ни в автобусе, ни в фуре с декорациями нет ни капли бензина.
Начальство долго и скандально выясняет, кто виноват, ведь о выездном спектакле было известно ещё две недели назад.
Виноватого не находят.
Лёша, несмотря на жару, в строгом тёмном пиджаке и при галстуке.
Матерясь, он садится в автобус и едет через весь город на заправку за бензином.
Ещё неизвестно, заправится ли он.
Государственный транспорт заправляется только по талонам на специальных заправках, но там, как всегда, бензина нет.
Есть заправки для частников, где заправляют за наличные, но, во-первых, эти наличные бухгалтерия уже не вернёт, ведь никакого документа там не выдают, во-вторых, государственный транспорт на этих заправках обслуживать запрещено.
И всё это придумано якобы для того, чтобы предотвратить «утечку» бензина и соблюсти честность работников заправок.
Но заправляться-то надо! И для экстренных случаев на заправке для гостранспорта всегда бензин найдётся, даже если везде таблички висят: «Бензина нет», или: «АЗС не работает». Вопрос, что считать экстренным случаем? Ну, «Скорая», пожарные, милиция — это понятно. А выездной спектакль театра разве не экстренный случай? Да это похлеще фронтового десанта в глубокий тыл противника с граблями вместо автоматов и гороховым концентратом вместо гранат. Поэтому есть два выхода: либо уговорить заправщицу на государственной заправке, а для этого придётся дать ей взятку, то есть, кроме талонов, заплатить ещё и наличными или хотя бы что-то подарить, либо, сделав на заправке для частников то же самое, полностью заплатить за бензин ещё и свои собственные наличные.
Актёры разбрелись по двору театра в поисках прохлады.
Сколько ещё ждать, неизвестно.
— И какой смысл? — ни к кому не обращаясь, громким басом спрашивает пожилая заслуженная артистка. При её полноте такая жара особенно труднопереносима. — Нас семь человек артистов, плюс монтировщики, радист, одевальщицы, гримёрша… Если сложить наши дневные нормы, то на то и выйдет. Двести рублей заработаем, двести истратим. А ещё бензин, а ещё трястись пятьдесят километров в такую жару…
— Тридцать восемь, — печально говорит уже не молодой, но всё ещё играющий мальчиков, актер.
— Чего?
— До колхоза тридцать восемь километров. Я у Лёши спрашивал.
— Ну, так я и говорю. Тридцать восемь туда, тридцать восемь обратно. Почти все сто получается. Вот и подсчитай! — уже возмущённо говорит она. — И какой смысл? Что мы заработаем?
— План заработаем.
— Да лучше б я дома варенье варила. У меня крыжовник киснет. Такие ягоды — одна к одной! Третий день сварить не могу. С этими выездными, с этим Лёшей, чёрт бы его подрал… Хоть бы не заправился! — в сердцах машет она рукой, но, подумав, с досадой добавляет: — А-а, всё равно день пропал!
— Наше дело маленькое, — печально заключает актёр, играющий мальчиков.
— Ладно, чего так сидеть? — не унимается заслуженная артистка и достаёт колоду карт. — Давайте хоть пулю распишем.
— Давайте.
Для отправки комментария вам необходимо авторизоваться.
© 2011 Ростовское региональное отделение Союза российских писателей
Все права защищены. Использование опубликованных текстов возможно только с разрешения авторов.
Создание сайта: А. Смирнов, М. Шестакова, рисунки Е. Терещенко
Все тексты сайта опубликованы в авторской редакции.
В случае обнаружения каких-либо опечаток, ошибок или неточностей, просьба написать автору текста или обратиться к администратору сайта.
Комментарии — 0