Я ВСЕХ ВАС БЕЗУМНО ЛЮБЛЮ

«А ночь лунявая-лунявая. И всё небо звёздами поутыкано…»

Откуда эта фраза?

Откуда-то из детства. Тогда она казалась смешной. Теперь эта фраза вспоминается, через две ночи на третью, и смешной уже не кажется.

Когда такая ночь — лучше. Хуже, когда ночь — хоть глаз выколи. Тогда приходится всё время светить фонариком, а когда едешь, периодически мигать фарами, чтобы куда-нибудь не въехать.

Сегодня ночь «лунявая», и «звездей» на небе хоть пруд пруди, хоть в мешок складывай.

Но звёзды в мешке мне ни к чему. Я помидоры складываю. И не в мешок, а в сумочку. Но сумочка хозяйская, килограммов десять-двенадцать входит. Бабушка-кротиха из сахарных мешков сама шила. Таких сумочек у меня в машине с десяток. И мешков с десяток.

Работаем…

Садишься на корточки, опускаешь фонарик до самой земли, чтоб издалека видно не было, светишь под куст, срываешь помидоры, и в сумочку.

Романтика!

Как две сумочки с горкой наполнишь, тащишь их в машину, берёшь пустые, и назад. Помидоров наберёшь, переезжаешь на другое поле, там свеклу дёргаешь, и в мешок, потом на третье — там морковка. Загрузишь машину полностью, под самый потолочек, и в город.

До трассы без света едешь, а потом врубишь его, и по газам, насколько силы в двигателе хватает, чтоб менты не догнали.

Менты тоже хитрые. Притаятся где-нибудь в лесополосе и ждут, когда машина с поля выезжать будет. Как заметят, тоже сначала без света несутся, а потом сразу и фары, и мигалку врубают — стой, дорогой товарищ, попался.

И начинают бодягу разводить. А суть бодяги в том, чтобы ты на них работать начал, то есть они тебе мешочки, ты эти мешочки загружать будешь, они под утро подъедут и заберут. Ну, ладно бы один раз, так нет же. Каждую ночь приезжать будут.

Оно как будто и понятно, им тоже кушать хочется. Но неужели же ты на свою ментовскую зарплату мешок свеклы купить не можешь? Ну, два мешка, ну три. Всё равно ведь больше за зиму не сожрёшь. Так нет же, привыкли, чтоб на халяву, и побольше.

Сколько мужиков на этом деле погорело, из тех, которые согласились на них работать. Да и какой нормальный мужик на ментов пахать будет? Поэтому, если кто им попадается, сразу же сам с работы уходит. Уж лучше без работы маяться, чем на дядьку пахать.

Но у ментов порода настырная, они всё равно ловить продолжают. Они без халявы, как без пряника. Ночами не спят, в кустах мерзнут, но ждут, когда же дурачок-работник в лапы попадётся.

А у меня ещё одна проблема. Я без прав катаюсь. Забрали права такие же менты поганые. И ведь как забрали!..

У меня-то с тех пор, как Малыш в моей жизни появилась, вообще не жизнь пошла — малина. В любое время и стакашку могу пропустить, и вообще рулём не связан. У Малыша тоже права есть. Она меня и катает.

И вот как-то вечером были у её родителей. Уже домой собирались (я там вообще предпочитаю долго не засиживаться), но папик-хряк пристал — ужинать. А ужинать — это значит, обязательно по рюмашке. Ему, видите ли, одному не лезет. Да всё ему лезет! Причём не только лезет, а проваливается, как в бездонную бочку. Но один сядет ужинать, жена-бегемотиха, если и нальёт, всё равно ворчать будет. Да много и не нальёт. Придётся в гараж бегать, добавлять. У него там всегда заначка имеется. А так, зять на ужин остался, повод есть, бутылка полагается.

Да я б эту бутылку!.. Пьёт-то он исключительно самогон! Причём собственного производства, который на продажу всем семейством в объёмах среднего ликёроводочного заводика гонят. Он ведь не зря при знакомстве кричал, что его половина города знает. Действительно знают. По статистике, говорят, сейчас алкашей больше половины населения. Вот полгорода к нему за самогоном и шастает.

А я и запах этого самогона терпеть ненавижу. Я и водку уже сто лет не пью. Но деваться-то некуда!..

Остались, поужинали, выпили.

Ему ещё и поговорить же надо. Вышли во дворик покурить. Он, как обычно, или о том, какой он в юности грозный был, весь район его боялся (врёт, конечно), или о том, какой он бравый солдат на службе был, или о том, как на работе воровал чего-нибудь. Но тихо, спокойно рассказывать не умеет, давит голосом. И не только голосом, пузом тоже напирает. Я на шаг отступлю, а он ещё ближе. Поэтому когда он рассказывать начинает, мы в одном конце двора, а когда заканчивает монолог, уже в другом. Так и двигаемся по двору, он напирает, я отступаю.

Слава богу, домой собрались, поехали.

Малыш за рулём, я рядом. Морду, перекошенную после самогонки, в окошко выставил — дышу ветерком. Дочурка на заднем сиденье под магнитофон песенки распевает.

И выпил-то я всего три рюмки, а всю душу выворачивает.

Подъезжаем к дому, Малыш поворачивает во двор, а чуть дальше, метров на сто, менты стоят. Увидели, что у них перед носом машина во двор сворачивает, и вдогонку.

Малыш спокойно к гаражу подъезжает, останавливается. Они тут как тут. Вдвоём подбегают, и давай мозги пудрить.

Один совсем ещё пацан, морда ещё в подростковых хотимчиках, в нижнем бюсте ещё детство играет.

— Вы, — говорит, — местами поменялись, пока мы подъехали.

Объясняю ему:

— Послушай, и подумай своей головой. Какой мне смысл пьяному за руль садиться, когда у жены такие же права. Я ж не с девочкой катаюсь. Вот дочка наша, вот гараж. Мы домой приехали.

Он выступать продолжает, кричит, что чуть ли не своими глазами видел, как мы пересаживались.

Я спрашиваю:

— Ты вообще когда-нибудь «Форда» изнутри видел или только на «Жигулях» и «Запорожцах» катался? Давай попробуем. Садись за руль и поменяемся местами, не выходя из машины.

Он посмотрел в салон, действительно засомневался. Но всё-таки попросил гараж открыть.

Открыли.

Ему делать нечего. Отдал документы. Пошли они к своей машине несолоно хлебавши, а я, дурак, возьми и скажи им:

— Эй, мужики, только видите гараж какой узкий. И вмятину на крыле видите? Это любимая моя как-то заезжала. Теперь боится. Так что в гараж я уж сам заеду. Не будете возражать?

— Да ладно уж, не будем. Заезжайте, — и пошли дальше.

Ведь сколько раз я, старая задница, с ментами сталкивался, а всё не впрок. Ну, дождись, пока они уедут, и спокойно заезжай! Так нет же, не дождался.

Только за руль сел, только в гараж тронулся, а этот прыщавый тут как тут:

— Ваши документы!..

— Да ты что, совсем…

Здесь многоточие не означает непечатное продолжение. Я фразу не договорил, не нашлось в лексиконе соответствующих слов. Так и замер с открытым ртом.

Потом они по рации омоновцев вызвать пытались, чтоб меня насильно на экспертизу везти. А чего везти? Я и так не отказываюсь, что принял. Но у них по протоколу полагается.

В общем, забрали права.

Конечно, можно было откупиться, но тут уж дело принципа. Такой падали ещё и деньги давать!..

Ходил потом к начальнику этой конторы. На удивление, похож он на папика-хряка оказался. Прямо близнецы-братья, только у начальника погоны под ушами. Шеи-то тоже, как у папика-хряка, практически нет.

Он, правда, выслушал меня, в селектор похрюкал, приказал протокол принести. Просмотрел бегло, и говорит:

— Нет такого закона, чтоб по двору можно было пьяным ездить. Мы и так вас только на год лишили, а могли на три. Приходите через год.

И всё.

Знакомый мент подсказал, что через полгода можно прийти поклянчить. Если за эти полгода за рулём не поймают, и повезёт к начальнику попасть, когда у него хорошее настроение будет. В общем, по закону через половину срока могут вернуть.

Пока без прав катаюсь. А куда деваться? Я ведь теперь колхозный сторож.

Можете себе представить меня в этой роли? Эдакий дед Щукарь, в тулупе и с берданкой на плече, вокруг правления топает, председательскую печать охраняет.

Только такие сторожа в далёком прошлом остались.

Чёрт его знает, мне и на сцене-то ни разу сторожей играть не довелось, а вот в жизни пришлось перевоплощаться. И это при моих взаимоотношениях с сельским хозяйством.