Я ВСЕХ ВАС БЕЗУМНО ЛЮБЛЮ

Часть II. Вариации на тему одной жизни

(Сочинения в 2-х частях)

ЗАЯЦ

Оставить комментарий

Когда на пороге детского кафе «У зайчика» вдруг появились два ангелочка, этот разговор всплыл в памяти так ясно, так отчётливо, что казалось, слышны были голоса.

Ангелочки были самые настоящие, живые, счастливые, улыбающиеся, с ямочками на розовых пухленьких щёчках, в прозрачных, воздушных платьицах и с огромными белыми бантами на маленьких головках. Они стояли на пороге, держа за руки известного в городе артиста, и с интересом рассматривали расписанные картинками из мультиков стены.

Артист тоже улыбался, и в его улыбке было что-то хитрое, загадочное и доброе.

Строгий чёрный костюм, такой же строгий галстук со сверкающей крупной булавкой, ослепительно белый воротничок рубашки и уголок платка, торчавший из нагрудного кармана, высокий рост, улыбка, чуть склонённый поворот головы, — во всём этом было что-то мистическое, потустороннее.

И хотя Зайчик никогда не видел ни ангелов, ни чёртей, не было сомнений в том, что перед ним предстали ангелы в облике двух прекрасных, премиленьких девочек, а с ними Мефистофель в облике знакомого ещё с детства, любимого артиста.

Мефистофель оказался вовсе не роковым злодеем, а весёлым, добрым, всемогущим волшебником.

Зайчик прекрасно помнил его с того памятного спектакля, закончившегося большим скандалом. Потом, встречая его фамилию в программке, он всегда радовался, ожидая чего-нибудь нового, интересного, и ожидания его не были напрасными.

Особенно Зайчик обрадовался, когда узнал из местной газеты, что артист этот удостоен звания «Заслуженный артист республики». Таких в театре было всего два или три человека, но даже из них этот артист, как считал Зайчик, стал заслуженным наиболее заслуженно.

Осмотрев зал, ангелочки восторженно посмотрели на своего Мефистофеля.

В благодарность за эту восторженность он благосклонно поклонился сначала одной, потом другой, и все трое двинулись вперёд.

В кафе «У зайчика» было уютно и свободно. Свободно не в смысле помещения (помещение-то как раз было небольшим), а свободно в том смысле, что главным отличием, основной изюминкой было то, что обслуживали маленьких посетителей тоже дети — Аннушка со своими подругами. Это было необычно, нравилось взрослым, а главное, позволяло малышам почувствовать свою свободу, независимость, быть хозяевами положения и смотреть на взрослых, как будто они тут вообще ни при чём. Здесь командуют дети, а в своём обществе они могут быть свободны, великодушны и даже позволить родителям не только присутствовать, но и разделить с ними трапезу.

Конечно, это было игра, но игра настоящая, живая, да ещё и вкусная.

Несмотря на слишком высокие цены, недостатка в посетителях не было. Сюда приходили отмечать дни рождения и другие праздники. И родители, освобождая себя от хлопот у плиты, избавляясь от шумных детских компаний, с удовольствием приводили своих чад, выкладывая лишнюю копейку.

Правда, маленькие официантки, которые (разумеется, с согласия родителей) работали и, как полагается, получали за свой труд хоть небольшую, но честно заработанную зарплату, появлялись только после двух часов дня, так как тоже учились в школе и делали уроки.

Те, кто бывал здесь уже не раз и мог считать себя постоянным клиентом, прекрасно знали об этом, и приходили в самое интересное время. Те же, кто приходил утром, встречали за стойкой молодого симпатичного бармена в белой рубашке, с неизменной чёрной бабочкой, или приятную молодую женщину в накрахмаленном фартуке и небольшом ажурном кокошнике.

Трое посетителей появились утром, когда Зайчик стоял за стойкой и тщательно протирал бокалы для коктейлей. Несомненно, у этих посетителей был какой-то праздник, может быть, день рождения, а может быть, просто долгожданная встреча счастливого деда с милыми внучками.

— Здравствуйте, — как со старыми знакомыми первым поздоровался Зайчик, когда они подошли к стойке.

— Здравствуйте, — ответили все трое почти хором.

— Поздравляю вас, — с улыбкой чуть поклонился Зайчик.

— Спасибо, — ответили ангелочки и присели, сделав что-то наподобие книксена.

На лице Мефистофеля мелькнуло приятное удивление.

— Премного благодарен, — ответил, он и обратился к ангелочкам, указывая на витрину:

— Ну-с, прошу. Что будем заказывать?

Заказывали они всё самое вкусное, красивое и дорогое. Заказывали много.

Ангелочки стали переносить подаваемые Зайчиком яства на ближайший столик.

Уже было понятно, что вдвоём, и даже втроём, будучи непревзойдёнными сладкоежками, и даже очень голодными, за один раз со всеми этими вкусностями не справиться. Но, возвращаясь к стойке, ангелочки продолжали указывать на витрину своими пухленькими, маленькими ручонками, с надеждой и лукавством поглядывая на своего доброго Мефистофеля. Он понимающе кивал, и говорил каждый раз:

— Будьте любезны…

— Если вас не затруднит…

— Подайте нам ещё, пожалуйста…

Последнее, что он попросил, была большая коробка шоколадных конфет в яркой, красивой коробке.

— На этом, пожалуй, пока всё.

— Пожалуйста.

Зайчик положил на стойку конфеты, подвинул калькулятор, быстро подсчитал стоимость всего заказанного и назвал сумму.

И вдруг…

И вдруг произошло то, что когда-то давно, много лет назад, ему уже пришлось пережить. Всё вокруг отодвинулось, потеряло свои очертания, расплылось, и перед Зайчиком остались только огромные голубые глаза, полные тоски, отчаяния, безысходности и ужаса. Перед ним не было доброго всемогущего Мефистофеля, перед ним были глаза растерянного, беспомощного, оплёванного Герцога.

Герцог чуть заметно покачал головой, так же, как тогда на сцене, и на глазах у него появились слёзы.

Всё это произошло в одно мгновение, но казалось, что прошла целая вечность.

Зайчик понял, почувствовал, в чём причина этой перемены, этих переживаний, чем он нанёс Герцогу страшное оскорбление, унизил его, оплевал. Зайчик готов был сказать, сделать всё, что угодно, только бы Герцог успокоился, улыбнулся, стал прежним добрым волшебником. Но он никак не мог сообразить, что же для этого нужно сделать.

Ангелочки подошли к стойке и с обеих сторон взялись за коробку с конфетами.

— Погодите, — вздрогнув, сказал артист и, опустив руку, прижал коробку к стойке.

И Зайчик против собственной воли, понимая, что делает что-то не то, но не в силах остановиться, скривил губы в какую-то унизительную, лакейскую, противную ему самому улыбку, и быстро заговорил:

— Девочки… Девочки, извините… Это нельзя… Это не вам… Это…

Он схватил коробку и, почти вырвав её из рук ангелочков, спрятал под прилавок.

Ангелочки вопросительно уставились на своего волшебника.

Не глядя на них, он тихо подтвердил:

— Это не нам. Садитесь, я сейчас.

Удивлённые такой переменой, они переглянулись, и медленно затопали к столику.

Артист, не глядя на Зайчика, достал большое старинное портмоне и, вынув оттуда деньги, стал считать.

Зайчик, продолжая улыбаться, тупо уставился на деньги, которые артист, отсчитывая, выкладывал на стойку.

Пересчитав деньги, артист поднял голову и посмотрел в глаза Зайчику.

Зайчик улыбался.

Пролетело ещё одно мгновение, показавшееся вечностью.

Наконец Зайчик опустил глаза, увидел калькулятор, суетливо стал вычитать из общей суммы стоимость коробки конфет и, вычислив, назвал цифру.

— Здесь не хватает семнадцать рублей, — как-то очень спокойно и твёрдо сказал артист, повернулся и пошёл к своим ангелочкам.

Зайчик взял деньги, ещё какое-то время продолжал стоять, глупо улыбаясь, потом отошёл от стойки, сел на стул и глубоко вздохнул.

Потом он наблюдал, как веселились ангелочки, набивая рты сладостями, как улыбался и что-то рассказывал артист, но было заметно, что та атмосфера праздника, веселья, радостной игры в доброго волшебника и сказочное исполнение желаний, уже испорчена.

Праздник не удался.

Артист ни разу не взглянул в сторону Зайчика и ни к чему не притронулся.

Когда ангелочки наелись, что называется, до отвала, он вытер салфеткой их испачканные мордашки и встал. Они продолжали сидеть, растерянно глядя то на него, то на стол, на котором оставалось ещё столько вкусного.

Артист сдвинул брови, и отрицательно покачал головой.

В это мгновение рядом появился Зайчик с большой коробкой для торта и очень вежливо спросил:

— Извините, пожалуйста, вам завернуть?

Ангелочки радостно закивали.

Зайчик открыл коробку, и уже собирался сказать артисту о том, чтобы тот не беспокоился о каких-то там семнадцати рублях, что это пустяки и не стоит обращать никакого внимания. Ещё он хотел сказать о том, что будет всегда рад видеть у себя в кафе такого прекрасного, известного артиста, что даже обязуется в следующий раз обслуживать его бесплатно…

Но, подняв голову, Зайчик замер, и ничего не сказал.

То ли его предложение завернуть оставшееся на столе показалось артисту ещё более унизительным, чем-то, что у него не хватило денег, то ли само появление Зайчика у столика вызвало такую перемену, но в это мгновение перед ним был уже не тот добрый, улыбающийся Мефистофель, и даже не тот униженный, оскорблённый Герцог. Перед ним был Мефистофель, но совершенно другой, настоящий, роковой, разгневанный, сдерживающий за плотно сжатыми губами пламя гиены, учуявший широкими ноздрями орлиного носа запах неприятеля и готовый своим испепеляющим взглядом уничтожить не только маленького, беспомощного Зайчика, но и всё его кафе, и весь город.




Комментарии — 0

Добавить комментарий


Реклама на сайте

Система Orphus
Все тексты сайта опубликованы в авторской редакции.
В случае обнаружения каких-либо опечаток, ошибок или неточностей, просьба написать автору текста или обратиться к администратору сайта.