Я ВСЕХ ВАС БЕЗУМНО ЛЮБЛЮ

Поезд замедлил ход, и вскоре за окном появился перрон.

Дверь купе открылась, но не успел сын войти, как отец обратился к нему:

— Ну-ка, сгоняй, возьми ещё бутылочку, а то нам маловато будет.

— Может, не стоит? — нерешительно возразил я.

— Ничего-ничего, дорога длинная, закуска сытная, ещё бутылочку осилим.

Сын вопросительно посмотрел на отца, но ничего не сказал.

— Давай-давай, — подбодрил его отец.

— Погодите, я тогда тоже хоть в долю войду, — сказал я и, достав из-под подушки свой кошелёк, протянул деньги.

Сын ушёл, а мы подсели поближе к окну и стали ждать, когда же он появится на перроне.

Прямо перед нашим окном стояло несколько человек в милицейской форме. Все были пожилые, с большими звёздами на погонах. Один из них, полковник, особенно выделялся своей полнотой. Складки мощной бычьей шеи нависали на воротник распахнутой шинели, огромный живот, стиснутый кителем, выпирал так, что из окна вагона не было видно его ног. Было похоже, что он среди них главный, и именно его они провожают. Он чуть приподнял руку, которая даже не выдвинулась дальше его живота, а стоящие вокруг подходили по очереди и, подобострастно улыбаясь, пожимали её. Наконец рукопожатия закончились, и они двинулись вдоль вагона.

— Не дай бог, в наше купе, — произнес мой попутчик.

— Вряд ли. Судя по тому, как его провожают, он в СВ должен ехать.

— Вот кого ненавижу в этой жизни, так это ментов, чтоб им всем гореть ярким пламенем.

— А вдруг я тоже мент?

— Нет, у вас глаза другие. А этих паразитов я за версту чую.

— Чем же они вам так насолили?

— Да всем! Беспределом своим! Кто сейчас живёт? Только бандиты и менты. Видал, какие животы поразъедали!

— Ну, не все же такие.

— Все! Буквально все. Уж пришлось мне в жизни пообщаться с ними. И друзья менты были, и по работе встречаться приходилось. Если раньше у них ещё хоть какой-то порядок был, хоть чего-то боялись, то теперь полный беспредел. У бандитов пусть дикие, воровские законы, но всё же есть. А у этих никаких законов не существует.

В дверях появился сын, протянул бутылку водки.

— Дорого здесь всё. Наверное потому, что вокзал. Я себе шоколадку купил.

— Ну, молодец, жуй.

Сын разорвал обёртку, спросил:

— Ты будешь?

— Нет, спасибо. У нас свой шоколад.

— А вы? — обратился он ко мне.

— Спасибо, нет.

Он отломил большой кусок, как-то совсем по-детски сунул его в рот, и с удовольствием стал жевать.

— Мало того, что расплодили их, плюнуть некуда, — горячась продолжал мой собеседник, — что зарплаты у них, как у министров, так им и этого мало. Везде, где бы они ни появились, всё урвать норовят, всё взятку выклянчивают.

— Ну, в любой семье не без урода, — попытался возразить я.

— А если вся семья из одних уродов? Если… Да что там говорить! Кого они сегодня защищают? Кого охраняют? Меня, вас, его? — он ткнул пальцем в сына. — Да фигушки вам, с маслом. Себя они охраняют от всех нас. Если у вас в трамвае вытащили кошелёк, как вы думаете, найдут они его? Или если вас на улице избили, ограбили, да просто оскорбили, заступятся они за вас? Вот когда муж жену избил и соседи позвонили, вот тут они герои. И жертва налицо, и преступник под боком, и они, защитнички, в полном боевом. А хоть одно политическое убийство они раскрыли? И никогда не раскроют. Потому что тот, кто заказывает это убийство, ими же и командует. На рынок прийти, шмон там навести, это они пожалуйста. Но только тех шмонают, кто плохо с ними делится. А тех, у кого «крыша» есть, никогда не трогают. Торговцы «крыше» отстёгивают, «крыша» с ментами делится. А «крыша» эта — кто такие? Бандиты? Откуда же у нас за несколько лет столько бандитов наплодилось? Да из тех же ментов, из всяких спецназов, ОМОНов и тому подобное. И знаете, почему это всё происходит? Потому, что мы войну проиграли. Я не Чечню имею в виду. Чечня, это не война, Чечня это те же бандитские разборки. Мы главную войну проиграли — третью мировую.

Я невольно усмехнулся. Честно говоря, собеседник уже стал утомлять меня. После водки клонило в сон, но я всё же слушал.

Сын его сначала тоже слушал, скромно усевшись в уголке, потом вышел покурить, а, вернувшись, влез на верхнюю полку и, кажется, заснул.

Собеседник же мой всё продолжал:

— Уж как были не готовы к прошлой войне, уж как перед сорок первым годом наши менты постарались, чтоб ни армии не было, ни промышленности, а все равно страна выстояла, победила. А теперь что? Был у нас один момент при Горбачёве, когда можно было объявить войну Америке, запустить какую-нибудь вшивую ракету в пустыню где-нибудь в Неваде, чтобы меньше людей пострадало, и тут же, не дожидаясь пока они ответят, сдаться им в плен. Вот тогда бы они поплясали. Ведь ради чего все войны происходят? Ради прибылей. А что такое прибыли? Это, прежде всего, рынок сбыта и всё, что есть ценного в стране, которую завоевать хочешь. И чем больше эта страна, тем больше у неё всяких богатств. Что же мы на сегодняшний день имеем? Рынок сбыта полностью отдали на откуп иностранцам. Всё, начиная от ножек Буша и заканчивая презервативами, всё импортное. А наше не только производить, даже торговать отечественными товарами и продуктами стыдно стало. Наши умники такие законы насочиняли, что никакое производство, если честно будет работать, не выживет. Значит, только для того, чтобы нормально работать, все должны обманывать, воровать и друг от друга прятаться. А почему всё это? Потому, что в стране вдруг денег не стало. А куда же, извините за выражение, все эти деньги подевались? Были великой державой, и вдруг в одночасье обнищали. Но помните, в школе ещё учили один закон по физике — если в одном месте что-то убудет, то в другом непременно прибудет. Причем, как раз настолько прибудет, насколько где-то убыло. Я недавно телевизор включил, и очень обрадовался. Оказывается, американцы нежданно-негаданно свой годовой бюджет за прошлый год перевыполнили. И не на сто пять процентов, как у нас в старые добрые времена полагалось, а гораздо больше. Но бюджет, это же не производственный план. Бюджет любой страны всегда убыточен. А у них вдруг с прибылью оказался. С начала века такого не было. И вот — на тебе. Причем, за этот год они ещё два биржевых кризиса пережили. Откуда ж у них эти прибыли появились? От нас, наши это денежки, наши родимые. Вот вам и аннексия, и контрибуция, и наш российский ленд-лиз. И захватили они нас без единого выстрела и без всякой войны. Наши бравые ребята сами всё им отдали. А самое главное — ни одного пленника, ни одного лишнего рта у них не появилось. Как липку нас ободрали и помирать оставили…

Я уже с трудом воспринимал происходящее вокруг, глаза слипались. В конце концов, я извинился и, сославшись на усталость, предложил устраиваться спать.

Собеседник мой нехотя согласился, предложил выпить по последней, но я отказался.

Вскоре я с удовольствием улёгся, и мгновенно заснул.