Я ВСЕХ ВАС БЕЗУМНО ЛЮБЛЮ

Ни в одной религии, ни в одной вере, ни в одном учении не сказано, что главное в нашей жизни это материальное благополучие, высокий доход, престижная должность, дача на побережье, кадиллак в гараже и самолёт в ангаре. А нам хочется. Может быть, мы просто не тем метром свою жизнь измеряем? Так давайте, как умные люди, договоримся о нормальном человеческом эталоне, положим его под стекло, рядом с той железякой, и от него начнём плясать.

Оружия нет, денег нет, границ нет, таможни нет. Проезд, проход, пронос, провоз — всё бесплатно и, главное, свободно.

— Какой же дурак тогда работать будет? — удивляются они.

— А вот как раз дураку работать не надо. Мы же с вами отлично знаем, что все беды у нас именно от дураков и оттого, что они работают. Боже упаси, не надо ему работать! От него гораздо больше пользы, если он ничего делать не будет. А умный всё равно без работы не проживёт. День просидит, два, на третий не выдержит.

— Но тогда же никто не захочет работать, скажем, ассенизатором! — перебивают они.

— И не надо. И это вовсе не значит, что мы с вами, извините за выражение, заплывём тем, что они вывозят. Я думаю, что такой профессии вообще не будет.

Вы хотите знать почему?

Да, вам действительно желательно поменьше работать. Ну, если у кого-то хватило ума придумать водородную бомбу, неужели не хватит этого серого вещества, чтобы придумать, как отходы жизни человека превратить в удобрения без использования грязного и унизительного труда.

Ах, давно придумали, но пока это тайна?

Извините, а от кого тайна?

— Так, на всякий случай. Промышленный шпионаж и всякое такое… — лопочут они.

— Да какой же шпионаж? Зачем тебе шпионить? Ты же на этом всё равно ничего не заработаешь, денег-то нет. Ты ведь можешь спокойно прийти или приехать куда захочешь, и просто посмотреть, что там делают. А вдруг тебе это понравится, и ты тоже захочешь это делать.

— А как же новые разработки? Кто ж этим руководить будет? И вообще, как же тогда прогресс? Ведь всё остановится! — не унимаются они.

— Ничего не остановится. А вот руководить как раз и не надо. Тем более так, как вы руководите.

Ты, допустим, учёный, сиди думай. Даже прежде того, скажи всем: «Ребята, я хочу придумать машину, которая будет без нашего участия выращивать бананы, следить за их поспеванием, срывать готовые плоды и отсылать урожай тем, кто без этих бананов жить не может. Кто хочет со мной поработать?»

— Я! Я! Я! Я! Я!

Сели, придумали, посчитали, что нужно для изготовления этой машины. Оказалось, нужно построить металлургический завод, деревообрабатывающую фабрику и выкачать из матушки-земли двадцать баррелей нефти.

Ну что ж, для такого полезного дела придётся выкачать. И за это земля-матушка на нас не обидится.

— Что значит, двадцать баррелей? А где ж на всё остальное энергию брать? — не понимают они.

— А остальное — это что? Крейсеров с пушками у нас нет, танки мы давно на велосипедные спицы переплавили. А транспорт у нас исключительно на экологически чистой и избыточной солнечной энергии летает.

Кстати, о транспорте. Если сегодня у вас ракета без космонавта вылетает из определённой точки Земли и точно пристыковывается к космическому комплексу в расчётный час, в минуту и даже секунду, то не очень сложно сообразить, как сделать, чтобы я со всей своей семьёй вышел на балкон, сели мы в уютные кресла, нажал я несколько клавиш на компьютере, и этот балкон очень быстро доставил нас на противоположную точку Земли, к тёще на блины. Поели блинов, поиграли с тестем в шахматы, детвора на зебрах покаталась, и на этом же балкончике назад. Ну, можно у Эйфелевой башни притормозить, по чашечке кофе выпить, или в Лувр заскочить, с Джокондой поздороваться.

Нет, я, конечно, понимаю, что не всем сразу всё это будет понятно. Женщины, например, в первый момент могут растеряться.

Как узнать, который из нас лучше, если оба не имеют счёта в банке, не бьют из-за неё друг друга по лицу, не стреляются на дуэли, и даже не говорят о своём сопернике гадостей? Зачем уходить от этого к тому, если у него уже трое детей от другой женщины, и он их любит? И он не бандит, и не ворует больше чем этот, и не врёт людям с экрана телевизора, о том, что он лучше всех, и если они дадут ему в руки власть, то жизнь у них станет сплошным раем. Я понимаю, что трудно выбрать из всех мужчин того единственного и неповторимого, если знаешь, что ни один из них никогда тебя не обманет, не оскорбит, не скажет грубого слова, не будет приставать, когда у тебя действительно вдруг заболела голова. И не забудет, когда у тебя день рождения, и когда годовщина свадьбы. И эти даты будут для него не поводом хорошенько выпить, а праздником вашей любви и счастья.

Вы спросите, как же тогда выбирать? А я вам отвечу. Я, правда, сам недавно узнал, причём совершенно случайно.

Оказывается, утки… Не те домашние утки, которые носят по двору своё жирное тело, выплёвывая повсюду из одного места зелёный помёт, в ожидании, когда попадут на рынок и потом к нам на стол, а нормальные дикие утки, которые улетают на зиму в тёплые края, и потом возвращаются на родную землю, чтобы спокойно жить, любить и выводить потомство. Так вот эти, казалось бы, глупые утки влюбляются всего один раз в жизни. В прямом смысле: один раз полюбила — и на всю жизнь. И каждый год потомство. Так до смерти и живут парами. Ну, о лебединой верности и говорить не стоит. Сколько песен о ней сложено.

И ещё интересно. Оказывается, селезни утиные и лебеди лебединые в брачный период не дерутся между собой, не сталкиваются лбами, как это принято у козлов и баранов, не кусают и не рвут клыками друг друга, как волки и шакалы, а вытягивают шейку, расправляют крылышки и помахивают ими. Вот, мол, я какой красивый, открытый и добрый.

И вожак у них в стае, которая так красиво клином летит, не тот, который самый сильный, а тот, который самый умный и опытный. Если бы он был только самый сильный, он бы сразу, как наши вожаки, далеко вперёд улетел, а вся стая, как мы, там же и осталась.

Так может, за то птицам крылья-то и даны?

Я понимаю, мы тоже летать научились. И не только под облаками. Вона куда сигануть можем! Накачаем из матушки-земли нефти, наковыряем руды, переплавим, перегоним, передымим, перегреем, перегадим, и построим себе железную птицу. Засунем в неё своё грешное тело, и — в полёт.

Я понимаю, что мы рождены на земле, а полетать хочется. Но, может, не только этот наш, так называемый прогресс, должен отличать нас от тех, кто рождён лишь ползать? Может, когда не только тело, но и душу свою очистим, тогда-то и полетим? Сами, тихо, по-семейному, на балкончике, к любимым родственникам на блины.

И ещё.

Я, конечно, понимаю, что если вам и нравится то, что я говорю, вы всё равно не станете даже пробовать жить так, как я говорю. Ни вы, ни тем более они. И поэтому я в который раз спрашиваю у вас, и тем более у них:

— Зачем меня лечили?

Молчите?

Тогда отвечу я. Они хотели, чтобы я был здоровым, полноценным и достойным членом их общества, то есть тихим, послушным, молчаливым, исполнительным. Они хотели, чтобы я, по первому их требованию, готов был исполнять всё, что им вздумается, и сам при этом ни о чём не думал, и даже был бы счастлив оттого, что им чего-то захотелось. Мало того, они хотели, чтобы я обманывал вас и никогда не обманывал их. Они хотели, чтобы я предавал вас и защищал их. Они хотели, чтобы я воровал у вас и отдавал им. Они хотели, чтобы я убивал, — да-да они хотели этого! — убивал вас, по первому их приказу.

Но у них ничего не получилось! Со многими получилось, а со мной — нет. И не потому, что я какой-то особенный. И не потому, что они плохо меня лечили и плохо обо мне заботились, а как раз наоборот. Они-то думали, что если будут плохо меня лечить и плохо обо мне заботиться, то я сам начну лечиться и заботиться о себе. Но они не учли самого главного, что я буду любить вас, и даже их, больше, чем себя. И они учили меня так, как если бы я любил себя больше всех остальных. Они говорили одно, подразумевая, что я буду думать и делать совсем другое. Они убеждали меня, что любить нужно других, а не себя, что деньги не самое главное в этой жизни, что нельзя обижать слабых, что делать кому-то больно, а тем более убивать, это страшное преступление. Они даже думали, что я буду бояться их, потому что захочу всё делать наоборот. Что главным в этой жизни для меня будут деньги, за которые можно купить не только красивые вещи, но и власть и даже любовь. Что ради денег я буду лгать, воровать, обижать слабых, убивать, как это делают они. И как они, я буду любить только себя, и никого больше. Но получилось совершенно наоборот.

Вы, конечно, спросите, почему так получилось?

Да только потому, что я полюбил всех вас сильнее чем себя. А вот почему я так полюбил, — не знаю.

Может быть, действительно зря они обо мне заботились, лечили и учили. Может быть, не надо было всего этого со мной делать, и было бы лучше, если бы меня вообще никогда не было. Но ведь я не напрашивался. Впрочем, я думаю, что даже если бы меня никогда не было, я всё равно любил бы вас, и даже их, так же, как и теперь, когда меня уже нет.

И меня уже никогда не будет.

А я всё равно вас люблю.

Я всех вас безумно люблю.