Я ВСЕХ ВАС БЕЗУМНО ЛЮБЛЮ

К магазину я подошёл минут на пять раньше, чем мы условились. Она ждала меня и, видимо, уже довольно долго. В машине, несмотря на открытое окошко, было сильно накурено, а в руке у неё светился маленький окурок сигареты.

— Привет, — радостно сказала она, наклонилась и чмокнула меня в щёку.

Я также чмокнул её в щёку.

Помолчали.

Она выбросила в окошко окурок, посмотрела на меня, ласково улыбнулась.

«Всё же полнота не пошла ей на пользу, — подумал я. — Нет, она уже не тот Малыш, которого я любил».

Возможно, я просто старался убедить себя в этом.

Помолчали ещё.

— Поедем домой? — наконец спросил я.

— Нет, — испуганно ответила она предложила: — Поехали к морю?

Я пожал плечами.

— Поехали.

— Только надо будет заправиться.

Мы заехали на заправку. Молоденький услужливый заправщик залил заказанные тридцать литров, получил деньги и вприпрыжку побежал к конторке.

Мы чуть отъехали от заправки и остановились под ближайшим фонарём.

— Сейчас, — сказала она. — Надо переключиться.

— У тебя ещё и газ? — спросил я.

— Да. Не намного дешевле получается, но всё-таки.

Она вышла из машины, открыла багажник, потом что-то ещё делала под капотом. Потом машина долго не заводилась, но, в конце концов, завелась, и мы поехали.

Всю дорогу мы молчали.

Я, честно говоря, даже обрадовался, что домой мы не поехали. Дома-то мне вряд ли удалось бы отказаться от постели, а на пляже всё-таки проще. Правда, бывали мы иногда и там, но в ту пору всё было по-другому, тогда обоим было невтерпёж.

Я вспомнил, как мы приехали туда первый раз, как я рассказывал ей, что на месте этого пляжа было море, а там, где теперь проходит дорога, лодочная станция, и там стояла лодка моего деда. Отсюда он ушёл на последнюю в своей жизни рыбалку. Ушёл и не вернулся — утонул. А может, помогли утонуть. Он в молодости тоже матросом был, и в свои шестьдесят пять плавал не хуже меня, семнадцатилетнего. Но концов не сыскать — море. Да никто и не искал. Тело такие же рыбаки выловили, и то слава богу.

Потом, за несколько лет, на это место тысячи тонн песка и грунта то ли завезли, то ли из моря намыли, деревьев насажали, пляж сделали. Даже два пляжа получилось: один цивилизованный, с павильончиками, грибочками, навесами, другой дикий. На диком пляже на машине прямо к воде подъехать можно — романтика. Везде колея на колее, плотно укатанные, — желающих много.

Летом не только днём, но и ночью бывает, что пристроиться негде. Но и ехать тут с осторожностью надо.

У нас ведь как — если что-то где-то лежит, значит, взять надо. А песок для строительства не последнее дело. Если он прямо на дороге валяется, да ещё в таких количествах, чего ж не взять? Кто с ведёрком, с лопаточкой наладится, а кто и самосвал с экскаватором подгонит.

Едешь, бывало, и вдруг колея обрывается, а дальше — яма. Да ещё такая яма, что явно не один самосвал из неё загрузили. Если, не дай бог, влетишь в неё, так не только машиной не выедешь, сам не выберешься. Будешь куковать, пока кто-нибудь не сжалится, верёвку не кинет. А машину, точнее то, что от неё останется, уж только краном вытаскивать придётся.

Впрочем, потом как будто следить стали. Да разве у нас за всеми уследишь. Всё равно то в одном месте новая яма появится, то в другом.

Давно я здесь не был. Зимой-то, наверное, ни разу заезжать не приходилось. И всё как будто изменилось. Деревья голые чернеют, кустарник, который летом такой густой, что не пролезешь, дырявой рыболовной сетью кажется. Там, где трава, то ли осока, то ли камыш, выше человеческого роста была, теперь кучи мусора. Наверное, и не найдём то место, куда мы с ней приезжать любили…

Остановились.

И только тут понял я, а может быть, просто окончательно решил, что, либо она с сегодняшнего дня до конца моей жизни со мной останется, либо… Но и то, что не останется она со мной, прекрасно понимал. И ещё понял, даже не понял — почувствовал, что не только сегодня, но и никогда уже ничего между нами не будет. А вот почему не будет, ещё не знал.

Она на меня в темноте смотрела, а я вперёд, на огоньки на другом берегу залива.

Она руку протянула, бороду мою погладила, прошептала:

— Я так соскучилась…

Я спокойно, даже как-то медленно, наручники из кармана вытащил, открыл, взял её за руку, и браслетину — щёлк. Взял за другую руку, потянул к себе, вторую браслетину — щёлк.

И молчу.

И в мыслях не было так делать, а вот получилось. И получилось, что у неё одна рука через рулевое колесо продета.

Она тоже молчит. Молча в карман полезла, сигареты достала, потом зажигалку. Неудобно ей, но молчит. Закурила.

И я закурил. А что дальше делать, не знаю. И что говорить, не знаю. Пустой сижу, как барабан, и в голове — бух-бух-бух. Видно, опять давление.

Сидим, молчим, курим.

Она, наконец, попросила тихо, спокойно, даже как будто ласково:

— Сними, пожалуйста, мне неудобно.

— Сейчас сниму, — говорю.— Извини, мне в туалет надо. Сейчас схожу, и сниму. И поговорим.

Вышел из машины.

Ветер мелкими иголками лицо окатил. И в туалет-то не сильно хотелось, но хорошо, что вышел. Свежий воздух успокаивает, ветер мозги продувает.

Отошёл от машины, расстегнулся, а сам думаю, как же разговор построить, с чего начать.

Слышу, стартёр заработал, машина завелась, потом фары включились.

Я на это как-то и внимания не обратил. Мог бы, наверное, подумать, что замерзла она, печку решила включить или ещё что-нибудь. Но и такой мысли не промелькнуло.

А она с места рванула, и помчалась.

Я по рёву двигателя только скорости считаю, больше никаких мыслей: первая скорость, сброс оборотов, опять двигатель взревел, значит, вторая, опять сброс, теперь третья…

«Господи! Да она же в наручниках! Куда помчалась?..»

Застегнулся. Стою. На отблески фар, на два удаляющихся красных огонька смотрю. Вдруг отблески исчезли, а задние фонари, как у самолёта при взлёте, от земли оторвались, и вверх. Высоко вверх поднялись, и тут же вниз. И исчезли. Ни грохота, ни удара, только где-то далеко глухо двигатель урчит.

«Господи! В яму влетела!..»

Побежал.

С одной стороны и волнение, и беспокойство, и нервы, и давление в голове бухает, а с другой — как будто и не я бегу, а кто-то другой, а я всё это отстранённо, как на экране, вижу. И как будто даже без эмоций. Смотрю киношку и всё.

Давно не бегал, физических нагрузок никаких. Сразу рванул, и устал быстро. Задыхаюсь, вспотел, ноги свинцом налились, но бегу.