ФИНТИФЛЮШКА

— Да-а, — задумчиво сказала Финтифлюшка. — Дружба дело серьёзное, — она немного подумала и добавила: — … и ответственное. Ты вообще человек ответственный?

— Не знаю, — честно ответила Машенька.

— Вот то-то и оно.

Финтифлюшка отвернулась, помолчала, потом спросила:

— Ну, ты хоть слово своё держать умеешь? Если что-то говоришь или обещаешь, всегда выполняешь?

— Конечно, — заверила Машенька, потом тоже подумала и, вздохнув, призналась: — Правда, у меня не всегда это получается.

— Например? — строго посмотрела на нее Финтифлюшка.

— Ну… Я однажды разбила мамину любимую чашку и обещала ей, что больше никогда ничего не разобью. Но у меня не получилось. На следующий же день я разбила тарелку.

— Да разве можно давать такие обещания? — возмутилась Финтифлюшка. — Это совершенно безответственно! Нельзя обещать то, в чём ты не уверена.

— Я была совершенно уверена, что никогда больше ничего не разобью, — оправдывалась Машенька. — Даже не знаю, как это получилось. Тарелка сама выпрыгнула у меня из рук и разлетелась вдребезги.

— Нельзя раздавать обещания направо и налево. Нужно сначала подумать, а потом уже говорить. А если ты в чём-то не уверена, то и обещать не стоит. В таких случаях можно говорить только «я постараюсь» или «если у меня получится». И всё. Впрочем, что касается битья посуды… Посуда обычно бьётся к счастью, если, конечно, это происходит нечаянно.

— Честное слово, нечаянно, — заверила Машенька.

— Ладно, тогда тарелку считать не будем, — согласилась Финтифлюшка. — Что ещё?

— А ещё… Ещё я однажды гуляла во дворе, а до этого был дождь, и там было много грязи. Я залезла в эту грязь, потому что мне было очень интересно, и вся испачкалась, и всё платье измазала. Потом обещала маме, что больше никогда не буду пачкаться. Но у меня опять ничего не получается. Обязательно куда-нибудь влезу и испачкаюсь.

— Этого тем более никак нельзя было обещать! Ведь пачкаться в твоем возрасте — это нормально, даже естественно. Ладно, с этим всё понятно. А что ты любишь?

— Я люблю маму, папу…

— Погоди, — перебила Финтифлюшка, — Ты меня внимательно слушаешь?

— Очень внимательно, — сказала Машенька.

— Я ведь спросила не «кого ты любишь», а «что ты любишь». Про маму и папу я и так знаю. Все дети любят маму и папу. Я о другом спрашиваю. Ну, например, что ты больше всего любишь делать? Только сначала подумай, а потом говори, а то опять что-нибудь ляпнешь.

Машенька подумала и ответила:

— Я люблю смотреть мультики…

— Ну, это тоже все любят, — скривилась Финтифлюшка. — Об этом даже слушать неинтересно. А ещё что-нибудь любишь? Только подумай хорошенько, потому что если ты скажешь, что любишь мороженое или ещё что-нибудь в этом роде, я окончательно зависну.

— Где зависнешь? Почему? Как зависнешь? — удивилась Машенька.

— Нигде! Просто зависну! — отмахнулась Финтифлюшка. — Потому что мороженое тоже все любят, и это уже совсем неинтересно, даже скучно и глупо. А я, когда сталкиваюсь с какой-то глупостью, начинаю зависать. Ну, это как в обморок упасть. Мозга за мозгу заскакивает и всё. Ни туда, ни сюда.

Машенька даже растерялась.

— И что же тогда делать?

— Что-что! Заново форматировать. Всю память вычищать. Терпеть не могу эту процедуру. Поэтому я тебя и расспрашиваю, чтобы, если дружить начнем, никаких глупостей не было. Так на чём мы остановились?

— На мороженом… — неуверенно сказала Машенька.

Финтифлюшка аж подпрыгнула.

— Что?!

— Нет-нет. На этом… На том, что я люблю… — поспешила успокоить её Машенька.

Финтифлюшка не успокаивалась, строго смотрела на Машеньку.

— Ну?..

Машенька растерялась. Она никак не могла вспомнить что-нибудь такое, что Финтифлюшке будет интересно.

— Ещё я люблю… Ещё я люблю… Только ты не будешь зависать?

— Откуда я знаю?! — взмахнула шнурочком Финтифлюшка. — Ладно, постараюсь. Давай, говори!

— Ещё я люблю… Я ещё танцевать люблю, — сказала Машенька и с опаской посмотрела на Финтифлюшку. Она очень боялась, что и это будет неинтересно.

— Танцевать? — ярко мигнула глазками Финтифлюшка и так взмахнула шнурочком, что он залетел на стул. — Ты умеешь танцевать?

— Я ещё маленькая, я только учусь, — призналась Машенька. — Но скоро у нас в садике будет новогодний утренник, и я буду танцевать танец Дюймовочки.

— Правда? — засомневалась Финтифлюшка.

— Честное-честное слово! — заверила Машенька.

— Какая же ты счастливая! — вдруг неожиданно воскликнула Финтифлюшка, закатила глазки и так закачалась, что чуть не упала.

— Ой, Финтифлюшечка, ты не зависла? — испугалась Машенька.

Финтифлюшка вовсе не собиралась падать или зависать, просто она решила показать, что у неё немного закружилась голова.

— Нет, не зависла. Скорее наоборот! — она перестала качаться.

— А почему ты сказала, что я такая счастливая? — спросила Машенька.

— Да потому, что я тоже ужасно люблю танцевать, — призналась Финтифлюшка. — Мне даже кажется, что я могла бы танцевать лучше всех на свете. — Она вдруг неожиданно загрустила и добавила: — Только никто никогда этого не увидит.

— Почему же? — удивилась Машенька.

— Да потому! — печально продолжала Финтифлюшка. — Вот ты, например, ещё совсем маленькая, а уже будешь танцевать танец Дюймовочки. И все будут смотреть на тебя, а потом хлопать в ладоши. А когда ты вырастешь, сможешь даже стать настоящей балериной, если, конечно, захочешь, и если будешь много заниматься. А я? — спросила Финтифлюшка и грустно вздохнула.

— А ты разве не можешь стать балериной?

— Конечно, нет! Я ведь сделана совершенно для другого. Никому и в голову не придёт предложить мне потанцевать. Я ведь сделана только для того, чтобы думать и запоминать.