ТУДА И ОБРАТНО

ПЁТР (в режиме рассказа). Мы вышли на лётное поле. Поодаль стояло несколько старых самолётов типа «Дуглас». К одному из них тянулась жидкая людская цепочка. Люди были уже налегке, но по костылям, что нёс один из них, я понял — это пошли наши. Как всегда, Шестой был прав, судьба разделила нас. Я отправлялся в своё время, и меня ждал современный реактивный лайнер. Я обнял Веру.

ВЕРА. Боюсь…

ПЁТР. Не бойся! Всё будет хорошо.

ШЕСТОЙ. Таблетку не забыли?

ПЁТР. Нет.

БОРТПРОВОДНИЦА (голос сверху). Поднимайтесь поскорее. Закрываем люк!

ПЁТР (продолжая рассказ). Я поднялся по высокому трапу и на площадке последний раз оглянулся. Вера и Шестой стояли рядом и махали мне руками.

(Гул авиамоторов)

ПОВЕСТВОВАТЕЛЬ. Вам, конечно, уже не терпится знать, чем всё это кончится. Скоро узнаете. Но прежде попытайтесь представить себе состояние человека, слетавшего т у д, а и прилетевшего о б р, а т н о… Туда и обратно… Представляете? Нет, он не стал предаваться радостям чудесного возвращения… Все его мысли и действия были подчинены одному — вовремя добраться до того города, до того дома и квартиры, где он сможет спасти и вернуть себе любимую… И вот приобретён билет на удачный рейс, рядом с билетом в кармане — адрес Веры, хронометраж, составленный Шестым, полученная от него спасительная таблетка… Что ж, в добрый путь! Об остальном расскажет он сам, герой этой странной истории.

(Тихое музыкальное сопровождение)

ПЁТР. Теперь я летел в обычном рейсовом самолёте и заботливо пристегнул себя ремнями, подумав: «Не будем рисковать, я ещё не успел соскучиться по Шестому»… И ещё помню, что город, в котором жила Вера, я почти не увидел, промчался через него в такси в дальний микрорайон, и только когда вышел из машины и убедился, что приехал вовремя, почувствовал, как спадает напряжение, боязнь опоздать, не успеть… В моём распоряжении оставалось полчаса. Я направился побродить по округе. Ничего примечательного мне не встретилось — мужчина в пиджаке выбивал палкой ковёр, детвора играла в войну, пенсионеры забивали «козла» на врытом в землю столике. На углу шофёр «скорой помощи», притормозив машину, расспрашивал о чём-то прохожего… Сделав круг по ближайшим улицам, я пошёл снова к дому Веры.

(В музыке — нарастание тревоги)

Я шёл, ускоряя шаг. Наконец, увидел этот дом. У подъезда стояла та самая «скорая помощь», которую видел несколько минут назад. В задние дверцы вдвигали носилки, на которых лежало тело, покрытое простынёй. Я сорвался и побежал…

(Музыку вытесняют сигналы «скорой помощи»,

они приближаются, достигают апогея и начинают удаляться.

Их ещё будет слышно как фон завершающего диалога)

ПЁТР (с трудом переводя дыхание). Что тут случилось?

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. Отравилась девушка .

ПЁТР. Как? Как отравилась?.. (Пауза). Сколько сейчас времени?

МУЖСКОЙ ГОЛОС. Четверть пятого.

ПЁТР. Почему же… Почему же у меня четверть третьего?

МУЖСКОЙ ГОЛОС. А-а… У вас время московское.

(В отдалении — беспечный детский смех.

Падают несколько аккордов шопеновской сонаты.

Короткая тишина — и гитара, песня)

Живём в суете и боренье,

Ведём затянувшийся спор,

Пока беспощадное время

Не вынесет свой приговор.

И словно слеза мирозданья,

Упавшая с неба звезда

Напомнит о том, что свиданье

Пришлось отложить навсегда…

И заново всё повторится:

И чуткая мгла тишины,

И свет, озаряющий лица,

И позднее чувство вины…

Когда же окончится повесть,

Останется добрая весть,

Что живы достоинство, совесть,

Любовь, благородство и честь.