(Радиопьеса)
ПЁТР. Значит, испугались всё-таки?
ШЕСТОЙ. Ерунда. Вы мыслите примитивно.
ПЁТР. Уж как могу. Думаю, побоялись, а вдруг не туда машина развернётся, и поменяемся местами… Уверен, нашлась бы и у вас болевая точка… побольнее.
ШЕСТОЙ. Хорошо, хорошо, не злитесь. Я понимаю ваше состояние.
ПЁТР. Ладно, не буду. Так как же вы от благих мечтаний до нынешней гнусности эволюционировали?
ШЕСТОЙ. Нынешнее положение — итог непредусмотренных обстоятельств. Предполагалось, что, покидая жизнь, вы попадаете к нам, сюда — и подвергаетесь объективному исследованию. После чего вас отправляют (выразительная пауза) в лучшие, самые радостные моменты жизни. Теперь вы понимаете, каков был замысел? Сделать вас счастливыми, не нарушая вашей природы! Увеличить продолжительность ощущений счастья путём их неоднократного повторения. Понимаете цель?
ПЁТР. Цель — ничто, движение — всё…
ШЕСТОЙ. Вот именно! Реализация сразу же натолкнулась на трудности. Выяснилось, что далеко не каждый счастливый человек — человек достойный. Мы строго объективно фиксировали момент радости, но не оценивали его с позиции нравственной…
ПЁТР. Представляю! Вы отправляли воров опустошать карманы, подлецов — обманывать доверчивых девушек, доносчиков — губить честных людей, садистов…
ШЕСТОЙ (перебивая). Можете не продолжать. Так и было. Но кто в этом виноват? Мы или вы сами? Ведь ваши нравственные категории так субъективны! Сегодня вы прославляете деспота, завтра свергаете его с пьедестала, сегодня ваша девушка лучшая в мире, завтра вы позорите её бракоразводным процессом. И так далее… Это же тёмный лес, непролазные джунгли! Но мы пытались хотя бы грубо отделить достойных от недостойных. Вот тогда в нашу практику вошли болевые точки…
ПЁТР. Для недостойных?
ШЕСТОЙ. Совершенно верно.
ПЁТР. Смешно.
ШЕСТОЙ. Да. И эта идея себя не оправдала. Провести разделение оказалось практически невозможным.
ПЁТР. И вы решили, что все мы не без греха и нет смысла возиться, выявляя жалкую кучку порядочных, — вот и пустили дело на поток?
ШЕСТОЙ. Минутку! Тогда-то мы и подметили такую закономерность. Многие из вас после перенесённых страданий становятся лучше, чище, добрее…
ПЁТР. Значит, и мучаете для нашего же блага?
ШЕСТОЙ (со вздохом). Не мы вас мучаем. Вы сами себя мучаете. Мы только стараемся извлечь из мук посильную пользу.
ПЁТР. А как же с теми, кто в страданиях очиститься не успел? Не вынес? Умер с горя? Руки на себя наложил?
ШЕСТОЙ. Мы не всесильны. Определённые издержки имеются, они неизбежны.
ПЁТР. Лес рубят — щепки летят? Да кто вас звал? Зачем вы вмешиваетесь?
ШЕСТОЙ. Думаете, без нас вам было бы лучше? Вы даже не замечаете нашего присутствия…
ПЁТР. Неужели вы не видите, что ваш проект крутится на холостом ходу? Господи! Я-то думал, что только мы, глупцы, бываем по-ослиному упрямы в попытках осчастливить ближних…
ШЕСТОЙ. Собственно, почему я с вами вожусь? У нас сумасшедшие перегрузки…
ПЁТР. Плохо работаете.
ШЕСТОЙ. Работаем как лошади. Но у вас население растёт, а наши штаты не увеличиваются.
ПЁТР. Да почему вас совсем не закроют?!
ШЕСТОЙ. Ну, для многих лиц, занимающих высокое положение, это престижный вопрос. У других руки не доходят. А третьи просто избегают ответственных решений. Бюрократическая рутина сказывается. А мы в итоге крутимся, как белка в колесе…
(На последних двух фразах голос постепенно удаляется, нарастает шелест бумаг,
треск пишущих машинок и другие шумы, характерные для контор
в те времена, когда их ещё не называли офисами)
ПОВЕСТВОВАТЕЛЬ. Долго ещё тянулся этот разговор человека с чиновником потусторонней Системы. Таинственное ведомство неохотно раскрывало свои секреты, но кое-что нашему герою выяснить удалось. Главное, конечно — тупиковая ситуация, в которой оказалась Вера, а теперь и он сам, полюбивший несчастную девушку… Попутно узнал он о том, что баскетболист Андрей умер не от саркомы, а попал под электричку, спасая ребёнка. И о том, что незадачливая буфетчица уволена в соответствии с жалобой неунывающего жизнелюба Чуркина. И о многом ещё, впрочем, не прибавившем никакой радости. Но как помочь Вере и самому себе, как оказаться вместе в той, настоящей жизни — этот вопрос был самым мучительным и казался самым неразрешимым. При встрече Вера поняла это по его безрадостному лицу и всё-таки спросила…
ВЕРА. Ну, что?
ПЁТР. Сама, наверное, догадываешься…
ВЕРА. Да, конечно… Глупо было спрашивать… Но всё равно. Я решила. Я потребую, чтобы меня отпустили, вернули. Они должны меня отпустить. А ты?
ПЁТР. Возвращаюсь
ВЕРА. Как ужасно! Мы оба вернёмся и не будем знать друг друга. Нам убьют память.
ПЁТР. Как это делается?
ВЕРА. Это вроде прививки. Делают перед самой отправкой в аэропорту. У входа в кабинет люди разговаривают, общаются, как друзья, а через несколько минут выходят чужими, случайными попутчиками. Ужасно! Мы поцелуемся последний раз на пороге кабинета, и ты забудешь меня…
Для отправки комментария вам необходимо авторизоваться.
© 2011 Ростовское региональное отделение Союза российских писателей
Все права защищены. Использование опубликованных текстов возможно только с разрешения авторов.
Создание сайта: А. Смирнов, М. Шестакова, рисунки Е. Терещенко
Все тексты сайта опубликованы в авторской редакции.
В случае обнаружения каких-либо опечаток, ошибок или неточностей, просьба написать автору текста или обратиться к администратору сайта.
Комментарии — 0