(Повесть)
Знаменательное событие, свершилось. Я пригласил Хайдрун в спутницы жизни. Сделал это без всяких экивоков, намеков и пошлостей. Подошел и потребовал, чтобы она вышла за меня замуж.
Она согласилась!!!
Оказывается, Хайдрун этого ждала! И даже — кто бы мог подумать! — обрадовалась. Моя невеста сказала, что сейчас для нее удивительно и странно, что она могла общаться с таким кислым фруктом, как Рудольф. Оказывается, Руди был партнером ее отца по бизнесу и слыл одним из самых обеспеченных плейбоев Европы. Еще она заявила, что мы, — если нас, конечно вытащат с этого проклятого острова, — будем жить в Западной Германии. Она считает, что с моими энергией и энтузиазмом я запросто смогу стать там самым богатым человеком и мне позавидует даже ее надменный папашка-эксплуататор.
На первых порах нам помогут ее родственники. Но только — на первых порах. Потом я им покажу, где раки зимуют!
Я хотел возразить, но потом подумал: а почему нет?!
В последнее время я стал ярым антикоммунистом и меня ничто не держало на моей родине, где царило насилие над свободой. Где, как я теперь понимал, не было ни свободы совести, ни свободы слова, ни свободы уличных демонстраций.
Диаметрально изменив свои установки, я подумывал над тем, чтобы, вернувшись в СССР, организовать подпольную организацию, которая ставила бы своей целью свержение коммунизма. Устраивала бы террористические акты, направленные против партработников и членов их семей, ибо это они виноваты в том, что народ живет в отвратительных условиях — стоит в очередях, оплакивает родственников, пропавших в сталинских лагерях, не имеет возможности знакомиться с лучшими образцами мировой литературы, искусства и архитектуры…
С другой стороны, где-то в глубинах подсознания мелькала подленькая мысль — а может быть, изменение моих воззрений формировалось не под влиянием логических размышлений, а из-за влюбленности в Хайдрун?.. И, влюбись я в какую-нибудь мусульманку, не орал бы утром магометанские молитвы?
Впрочем, я отвлекся. Итак, я получил согласие Хайдрун на бракосочетание, которое состоится 9 октября 199… года в здании бывшего обкома бывшей ЗаАССР. Специальным революционным декретом на острове запрещена деятельность коммунистических и рабочих партий, действующих на основе марксистско-ленинского учения, именуемого отныне бредом сивой кобылы. Ликвидирована также ЗаАССР, а на ее месте образована Николаевская, губерния, получившая имя последнего российского императора, безвинно убиенного большевиками.
А на месте, красных штанов Бурова отныне полощется на ветру бело-лазорево-алый стяг, любовно сшитый Хайдрун…
Итак, я получил согласие Хайдрун и собираюсь отметить свадьбу так, чтобы надолго ее запомнить и рассказывать о ней детям и внукам.
Мне подумалось, что случится, если нас не найдут и не снимут с острова.
Во-первых, мы разведем кучу детей, которые, в свою очередь заведут кучу внуков, которые заведут кучу правнуков, которые… и так далее. И всю эту ораву надо будет кормить и поить, а для этого надо работать.
Мы должны будем дать им образование, и чему-то научить, ибо если этого не сделать, через поколение-другое на острове будут бегать бесхвостые обезьяны, подтверждающие теорию Чарльза Дарвина от противного.
Во-вторых, нам придется заниматься организацией культуры, или, как говорит Хайдрун, шоу-бизнеса. Правда, у меня есть театр, но его репертуар надо срочно менять.
Маразм под названием «Ходоки у Ильича» снят с репертуара, и теперь я пишу пьесу «Крах коммунизма», где Шнеерзон в роли белого офицера громко кричит: «Крах босякам!».
Я (краснопузый бандит) стреляю в него из палки черного цвета, Шнеерзон хлопает крыльями и каркает: «С тр-р-реляй, гад! Всех не пер-р-рестр-р-реляешъ!».
Уже прошло несколько удачных репетиций, и я был бы доволен игрой актеров, если бы подлый попугай всегда правильно произносил текст.
Впрочем, существуют и другие мероприятия, которыми придется заниматься, чтобы занять досуг наших предполагаемых потомков.
Хотя, надеюсь, до этого не дойдет и в одно прекрасное утро (я убежден, что это случится именно утром) нас снимут с острова.
Обряд бракосочетания отличался пышностью и торжественностью, которых не знала Николаевская губерния (как, впрочем, и ЗаАССР).
Полсотни (!) коз были так плотно украшены цветами, что в иных с большим трудом угадывались силуэты млекопитающих. Чтобы они не разбежались, Панибратов тщательно связал их между собой, после чего стадо стало напоминать огромное колышущееся море, отливающее всеми цветами радуги и благоухающее до обморока.
Козы блеяли как ненормальные, создавая бракосочетанию шумовой фон. В конце концов сердце жениха не выдержало, и животные были с миром отпущены.
Из приглашенных выделялся своим одеянием зловредный Шнеерзон, на которого брачующиеся напялили специально сшитый костюм. Лишенный возможности маневрировать (крылья сковывали одежды), попугай издавал нечленораздельные звуки, совершенно позабыв, чему его учил Панибратов.
Принятие таинства намечалось на вечер на полянке перед резиденцией.
Сергей был наряжен в белый костюм, принадлежавший Рудольфу. В свое время Хайдрун удалось уберечь его от Панибратова, который пытался использовать его в театральных постановках (по логике Сергея, белый офицер должен быть обязательно в белом костюме).
Хайдрун оделась в белое вечернее платье и красивую фиолетовую шляпку.
Венчание было решено осуществить по христианскому обычаю, которого ни жених, ни невеста толком не знали…
Взяв за руку немку, Панибратов прошествовал к алтарю, которым служила чудом уцелевшая прикроватная тумба с германской яхты.
Отпустив немку, Сергей сделал два шага вперед и повернулся спиной к тумбе.
— Согласна ли ты, Хайдрун Шварцман, выйти замуж на Сергея Сергееевича Панибратова? — басовито произнес он.
— Согласна, — опустила голову немка.
— Согласен ли ты, Сергей Сергеевич Панибратов, взять в жены Хайдрун Шварцман? — вопросил служитель культа и чуть поперхнулся.
Тут же вернувшись на исходную позицию, Панибратов склонил голову и тихо сказал:
— Согласен.
В это время раздался знаменитый марш Мендельсона (исполненный дуэтом молодых) и мероприятие вступило в заключительную фазу.
Жених и невеста, как и положено на приличных свадьбах, обменялись кольцами, которые Хайдрун никогда раньше не снимала и которые были подарены ей бабушкой в день окончания лицея. Кольца были украшены крупными брильянтами.
Впрочем, это не смутило нашего героя, и он с чувством глубокого удовлетворения почувствовал на безымянном пальце вожделенный символ.
После обмена кольцами Панибратов вернулся на место священника и назидательно произнес:
— Отныне объявляю вас мужем и женой. Аминь… — Сергей побрызгал на немку из ведра, — а теперь целуйтесь…
И в это время молодые услышали, что из кустов позади резиденции явственно раздался человеческий стон…
Молодая тут же упала в обморок. Молодой сумел взять себя в руки.
Он вылил остатки из ведра на молодую жену. Та безумными глазами посмотрела на Панибратова.
Тот удивленно пожал плечами.
— Ни хрена не понимаю, — сказал он. — Сейчас разберемся…
Для отправки комментария вам необходимо авторизоваться.
© 2011 Ростовское региональное отделение Союза российских писателей
Все права защищены. Использование опубликованных текстов возможно только с разрешения авторов.
Создание сайта: А. Смирнов, М. Шестакова, рисунки Е. Терещенко
Все тексты сайта опубликованы в авторской редакции.
В случае обнаружения каких-либо опечаток, ошибок или неточностей, просьба написать автору текста или обратиться к администратору сайта.
Комментарии — 0