РОБИНЗОН, ДРУГ ШНЕЕРЗОНА

(Повесть)

ЧАСТЬ II

ГЛАВА 7

Оставить комментарий

* * *

Приближался Новый год. Остров готовился встретить праздник во всеоружии. Хайдрун, как всегда, требовала отмечать Рождество Христово, но Панибратов без труда отбил ее нападки.

— По какому календарю будем праздновать? — весело спросил он немку.

— По юлианскому, — отвечала та.

— Нет, — твердо говорил Панибратов, — этого я допустить не могу, сообразуясь с принципами демократии, которые ты рекламируешь.

— Почему?

— Я хочу праздновать по григорианскому. Почему твое слово должно быть весомее моего?

— Я — женщина!

— У нас равноправие! Предлагаю Рождество вообще не праздновать. Иначе получится несправедливо. По отношению к тебе, если будем праздновать по григорианскому календарю, и ко мне — если по юлианскому.

— Тогда давай отпразднуем дважды.

— Это будет несправедливо по отношению к Христу…

Дневник

Мне почти не удается найти аргументов в спорах. Обидно, что мне в силу целого ряда объективных причин не удалось в свое время закончить университет марксизма-ленинизма. А ведь такая возможность была…

Я согласился с выходом газеты на немецком языке, хотя это против правил. Хайдрун утверждает, что на Западе никто, кроме редактора, не просматривает печатные издания перед выходом в свет. Я потребовал представить доказательства. Германка заявила, что не должна представлять мне доказательства, ибо, по ее словам, не она должна доказывать свою невиновность, а я обязан представить доказательства ее вины.

Чушь какая-то!

Но, уважая государственную границу (а газетенка издавалась на территории ФРГ) и достигнутые договоренности (имеется в виду юрисдикция), я сдался.

С другой стороны, я попросил ее перевести на русский текст нескольких статей. К моему изумлению, там не оказалось ничего крамольного — какая-то ерунда о Шнеерзоне, несколько фраз о пагубности социализма в моем исполнении, колкие замечания в мой адрес. Что еще можно ожидать от женщины, которая всю жизнь впитывала в себя злобные вопли буржуазной пропаганды и огульное охаивание светлых достижений советского народа?

Иногда мне кажется, что в ее размышлениях о демократии таятся рациональные зерна, но я гоню эти мысли, как контрреволюционные и чуждые единственно верному мировоззрению.

Хайдрун утверждает, что человек рождается свободным. Я соглашаюсь, ибо это не противоречит марксизму. Разумеется, человек рождается свободным, и с этим спорить глупо и нерационально. По-моему, об этом говорил еще Максим Горький, а великий писатель не может быть не прав.

Тогда Хайдрун вспоминает якобы правдивые истории из советской действительности (большинство из которых мне неизвестны, так как случились после моего отъезда на конференцию в Англию). Немка упоминает о Солженицыне, Буковском… Говорит, что инакомыслящие в СССР сидят в тюрьмах по обвинению в инакомыслии. Я поправил ее, ибо уверен, что у нас нет статей за инакомыслие, а есть — за антисоветскую агитацию и пропаганду, что трудно назвать этим приевшимся словом.

Каждый остался при своем мнении, хотя, кажется, в ее словах есть толика (небольшая) правды. Как честный человек, я просто обязан признать ее частичную правоту.

* * *

Тридцать первого декабря 199… года Панибратов проснулся затемно. Предстояло готовиться к Новому году, ибо Сергей решил устроить для себя и Хайдрун настоящий праздник с фейерверками, Дедом Морозом (Санта-Клаусом) и раздачей новогодних подарков.

Панибратов долго размышлял, что бы подарить надменной немке, и в конце концов решил преподнести ей свой дневник, ибо ничем другим Панибратов не смог бы порадовать Хайдрун, привыкшую к роскоши. Панибратов не без оснований полагал, что его записки представляют определенный интерес. И не только как научно-исторический документ, но и в качестве добротного беллетристического товара, который может быть продан западным издателям за кругленькую сумму.

Разумеется, Сергей снял копию и оставил ее себе, ибо советская историческая и географическая науки, по его мнению, имели право на первоочередность научного изучения и издания дневника.

Дневник представлял собой несколько книг Н. Островского «Как закалялась сталь», в которых между строк были сделаны аккуратненькие ровные записи. Первые несколько месяцев Панибратов писал шариковыми ручками, найденными на «Надежде», а затем, когда паста в них закончилась, использовал плакатные перья, которые обмакивал в насыщенный раствор хлорофилла, получаемый из листьев местных деревьев.

Еще Панибратов решил преподнести Хайдрун очаровательного белого котенка, который был, как нетрудно догадаться, прямым потомком Васьки и Мурки. Котенок терся носом о ноги хозяина и мурлыкал.

Шнеерзон в последние несколько дней не покидал Панибратова, сопровождая его и в прогулках по острову, и на плантациях, и на складах готовой продукции.

— Дер-р-рьмо собачье! — попугай вспомнил одну из первых фраз, произнесенных им по-русски. — Дер-р-рьмо собачье!

Сергею показалось, что бедная птица серьезно захворала, хотя никаких внешних признаков болезни у нее не наблюдалось.

В одиннадцать по местному времени праздничный стол в резиденции Первого секретаря обкома был накрыт с присущей Панибратову роскошью. Особой гордостью Сергея была бутылка ананасового вина пятнадцатилетней выдержки.

Дневник

Остров постепенно переходит в руки котов (шутка). Их количество приближается к большим числам. Причем мои мурлыкающие друзья приобрели несколько нехарактерных для их породы признаков.

Во-первых, они перестали бояться воды и превратились в заядлых рыболовов. Забавно наблюдать, как несколько котов с утра бродят по берегу, время от времени кидаясь в воду за добычей.

Во-вторых, их шерсть стала заметно короче и жестче. Что указывает на рациональное зерно в учении Т.Д. Лысенко.

В-третьих, коты прекратили мяукать, перейдя на какой-то звериный рык.

В общем, в ЗаАССР выведен новый вид котов, который требовал достойного имени типа лошади Пржевальского. Коты являлись результатом кропотливой селекционной (пусть и случайной) работы, поэтому не могут оставаться безымянными.

Сначала я хотел назвать их котами Брежнева, но потом решил, что именем Генерального секретаря названо достаточно объектов неживой природы (города, шахты, пароходы). Тем более, что по утверждению немки партийное руководство страны поменялось. Поэтому коты по праву должны именоваться именем нового лидера СССР и отныне называться котами Горбачева.

Или кошками Горбачева.

Кроме того, в ознаменование революционных событий, происходящих на моей родине, я нарек козлов и козочек, обитающих на острове, козлами перестройки.




Комментарии — 0

Добавить комментарий



Тексты автора


Реклама на сайте

Система Orphus
Все тексты сайта опубликованы в авторской редакции.
В случае обнаружения каких-либо опечаток, ошибок или неточностей, просьба написать автору текста или обратиться к администратору сайта.