ПРОВИНЦИЗДАТ

Это, кстати, сравнительно недавнее достижение местной физической культуры, ибо до последнего времени горожане не увлекались зимними видами (Юг все-таки), а традиционно сосредотачивались на тех, что так или иначе были связаны с конской породой. Особой популярностью с появлением собственного дворца спорта стало пользоваться фигурное катание на лошадях, модерновый косметический салон «Сивка-бурка» каждый квартал проводил конкурс на самую лошадиную физиономию, не говоря уж об общераспространённых скачках, выездках и т. п. Наверно, и коньки быстро привились не только по необходимости чисто практической, но и из-за самого названия, производного от имени славного четвероногого друга.

Да и вообще лошадь была, можно сказать, тотемом города и подонского края, символом, прославившим их во всем подлунном мире. Именно отсюда пошла по свету моднейшая некогда причёска «конский хвост», здесь впервые осуществили прививку яблони на конском каштане, именно на лошадях добыли себе славу писатели, художники, музыканты местного происхождения.

Так, например, самый знаменитый монументалист осчастливил город тремя своими творениями, последовательно отразившими этапы его художнического развития. Дипломная работа «На водопое» украсила центр бассейна с фонтаном в сквере на главной площади — там были вылеплены гипсовые четвероногие фигуры, настолько намозолившие с младенческих лет глаза Андрею, что он никогда не задумывался, на кого похожи три задравших головы, словно полощущих лекарством горло, жеребчика, пока однажды не услышал вопрос рассудительного пончика-малыша: «Мама, эти бегемотики такие худенькие, потому что в колхозе живут?»

Следующее достижение ваятеля пришлось, вероятно, уже на период творческих исканий и счастливо совпало со столетней годовщиной гибели Пушкина. Памятник поэту в городе уже имелся, но как наследство от прежних времен. Можно было бы, конечно, упрятать его куда-нибудь на задворки (наставляющие примеры общеизвестны) и на освободившемся месте возвести свой, новый. Но такой слишком прямолинейный ход, очевидно, не удовлетворил взыскательного мастера, и он изобрёл нечто иное: рядом с фигурой поэта водрузил бронзового коня местной породы, а поскольку поэт стоял с поднятой рукой, словно декламируя, то и получилось, что он как раз читает стихотворение, обращённое к этому коню. Для тех же, кто сам о том мог и не догадаться, на постаменте выбили золотые строки: «Что ты ржёшь, мой конь ретивый…» и т. д.

Последнее достижение скульптора относилось уже к позднему, заключительному этапу творчества. Это был памятник на площади Советов (где прежде возвышался крупнейший храм города) — сооружение сверхмонументальное: слева — солдат с винтовкой, справа — матрос с гранатой, а посредине — всадник с шашкой наголо, но центром композиции несомненно являлся вздёрнутый на дыбы конь. Неведомо как ветерану-автору удалось добиться такого эффекта, что, с какой бы точки наблюдатель ни начинал обзор, взгляд его прежде всего упирался в то место нижней части конского туловища, где красовалась деталь, похожая на мешок с двумя арбузами. Людская молва, однако, приписывает славу создания этого эффекта отнюдь не престарелому мастеру. Он якобы, щадя целомудрие подонцев, никаких подозрительных мешков к своему творению не лепил, но накануне торжественного открытия монумент показали главному консультанту — легендарному полководцу-коннику. Тот посмотрел, пошевелил усами да как рявкнет: «Подонцы на кобылах в бой не ходили!» — и зарыдал от пережитого волнения. Распорядители всполошились и объявили аврал. В кузнечном цеху Тракторного за две трети ночи были выкованы весомые признаки конского мужества, а в оставшуюся треть приварены спецбригадой к соответствующему месту — вот так и образовался тот эффект, объяснение которого историки монументального искусства будут когда-нибудь искать среди утраченных секретов старых мастеров.

Эффект этот производил шоковое впечатление на зрителей, ибо едва ли не с первых дней существования памятника не предусмотренная первоначальным проектом доминанта всего ансамбля неизвестными злоумышленниками покрывалась светящимся составом (как это делалось — уму непостижимо: ведь добраться до цели можно было только с помощью пожарной лестницы или там подъемника какого-нибудь), и как только сумерки сменялись вечерней тьмой, фосфорическое свечение собирало толпу заворожённо глядящих зевак.

Долгое время никакие меры, принятые теми, кому положено, не приносили плодов. Круглосуточный караул не поставишь: не тот всё-таки объект. Пробовали, но наверху, видимо, не одобрили да ещё, наверно, нагоняй задали. Решили окружить постамент фигурными чугунными цепями под током; установили, естественно, таблички с черепом и скрещёнными костями и на хвост коня налепили: «Не влезай — убьёт!» с выразительным зигзагом. Любознательные, но недоверчивые убедились, что чухает крепко, подонцы быстро привыкли к нововведению, и дней на десять крамольное свечение погасло. Но тут прибыла чья-то делегация — таблички на время убрали, а электричество отключить поленились, и средневысокого гостя из «третьего мира» так шарахнуло, что он чуть было не отправился в потусторонний, а на следующее утро русская служба Би-би-си сообщила, что цены на нефть на мировом рынке сделали резкий скачок.

От столь эффективной защиты пришлось отказаться, и «мешок с арбузами» засверкал с новой силой. Попробовали прятать его в полиэтиленовый чехол — получилось неэстетично. Подвязали сеткой. А так как аналогичная с первых дней существования композиции прикрывала её сверху, защищая от голубей, то открытыми для обзора остались только невыразительные и не дающие представления о целом детали, как-то: штык солдата, зубы матроса, шпоры кавалериста и передние подковы коня. А вскоре после этого решили, что бесхлопотнее весь памятник по будним дням держать упакованным в сетку и снимать её лишь по праздникам и другим торжественным случаям. Так с тех пор и делалось.

Как отзывались о великом земляке-скульпторе злые языки, он одарил город юношеским бредом, извращением зрелости и старческим маразмом.

Заключительным аккордом провинцеградской лошадианы стало строительство тачанки. Сооружение это масштабом своим хотя, несомненно, и уступало трём великим пирамидам, с остальными могло соперничать вполне успешно. Во всяком случае, когда, к исходу пятнадцатого, кажется, года строительства, его контуры обозначились отчётливо, у пилотов, заходящих на посадку в Провинцеградский аэропорт, к полуразрушенной колокольне некогда знаменитого Нижнеподонского монастыря добавился ещё один надёжный ориентир.

Стройка велась в подонской пойме, на низком левом берегу. Поскольку существовала опасность весеннего половодья и подтопления памятника, авторами проекта (мастерами уже среднего поколения) была предусмотрена хитроумная система отводных каналов, причём особенно гордились проектанты тем, что эти же каналы служили транспортными магистралями для подвоза строительных материалов, а так как по условиям здешней топографии рукотворные водные артерии не раз скрещивались с автострадой Центр — Юг, полотно дороги протяжённостью около десяти километров пришлось передвинуть на полтора градуса к востоку.

Главной рабочей силой провинцеградской стройки века стали, как водится, учащиеся, студенты и сотрудники местных проектных и научно-исследовательских институтов, а наибольшим спросом из них пользовались, ясное дело, курсанты мореходки, и сколько изворотливости пришлось проявить хитроумному как Одиссей Андрееву шефу, дабы обеспечить хотя бы в минимальных дозах выполнение учебных планов!.. Заготавливались фиктивные списки личного состава, якобы отправленного на сельхозработы; тому же слою начальства, который ведал отправкой на село, эти же списки подавались под заголовком: «Контингент, задействованный на строительстве тачанки». А так как некоторое количество ребят всегда находилось и там и там, а проверить арифметику для высокого руководства, как правило, оказывалось неподъёмной интеллектуальной задачей, такой способ манипулирования списками позволял шефу всё-таки проводить нормальные занятия с основной массой курсантов.