ПРОВИНЦИЗДАТ

Несмотря на предостережение Васильева, настроение у Андрея оставалось после удачного редсовета приподнятым, даже несколько легкомысленным. Главное же — его то и дело будоражила мысль о том, что никто ведь вокруг ещё ничего не подозревает, а у него заключён договор с лучшим издательством страны, и это тайное знание давало ему ощущение снисходительного превосходства над окружающими. Поэтому, когда всех в конце рабочего дня загнали в директорский кабинет на какое-то внеплановое профсоюзное собрание, он и к этому мероприятию отнёсся с весёлым добродушием. К тому же и повод оказался совершенно юмористическим: коллективное вступление в общество трезвости.

Антиалкогольная кампания набирала обороты. Талоны, очереди, истребление виноградников, запрет корпоративных междусобойчиков… Недавно даже по линии цензуры поступили «новые интересные ограничения».

Это было излюбленное выражение провинциздатского куратора от «литовцев» Гулькина, который периодически являлся в издательство для инструктажа: что можно, чего нельзя. И начинал всегда с фразы: «Хочу вас обрадовать: поступили новые интересные ограничения». Правда, на последней встрече он отступил от шаблона и начал с того, что в знак уважения к труженикам культурного фронта он, собираясь к ним, по настоянию жены сменил рубашку, носимую первые четыре дня рабочей недели. Так вот: ограничил он всякое упоминание в любых книгах и брошюрах о существовании алкогольных напитков. Тогда ещё Неустоев испугался: «А у меня в плане стоит «Книга виноградаря», — и получил суровое указание немедленно зловредную крамолу из плана исключить.

А теперь, стало быть, общество соответствующее образовалось. Андрей разгулялся совершенно по-мальчишески. Как выяснилось, преждевременно.

Зоя Ивановна привычным менторским тоном разъяснила суть партийных установок, а затем предложила всем тут же на месте записаться в общество трезвости и раздала бланки соответствующего заявления. Выяснилось попутно, что вступившие обязаны будут платить членские взносы в размере одного рубля в год.

Тут вдруг капризным голосом запротестовала Ольга Петровна Грошева:

— Это общество добровольное, Зоя Ивановна. Я не могу позволить себе платить этот рубль. У меня две дочери, и мужа нет. Я и так — партийные взносы плачу, в ДОСААФ плачу… охрана природы, охрана памятников… — Грошева запнулась.

— Общество книголюбов, — добавил кто-то из задних рядов.

Тут и Андрей не усидел на месте.

— А я вообще не понимаю, — объявил он, — с какой такой стати должен вступать в это общество. Я и так алкоголизмом не страдаю. Когда мне нужно выпить — выпью, не нужно — не пью. Кто это за меня будет определять?! Если у нас в коллективе имеются алкоголики, пусть они и вступают. И не в рубле суть, а в том, что это личное дело каждого.

— Да вы не поняли, — зашевелился вдруг Цветиков. — Это не для алкоголиков общество, а совсем наоборот — для тех, кто сознательно принимает трезвый образ жизни.

Андрея будто чёртик подтолкнул:

— Егор Иванович, вот вы мне скажите, как специалист: американский президент пьёт или нет?

— При чём тут американский президент?

— Да при том, что надо бы предварительно выяснить. Вдруг он окажется трезвенником! Тогда получится, что мы со своим обществом пропагандируем чуждые нам буржуазные ценности.

Цветиков раскрыл было рот, но не нашёлся что сказать. За него ответила Монахова:

— Что за неуместные шутки, Андрей Леонидович! — торжественно-зловещим тоном воскликнула она. — Вы член партии — и позволяете себе высмеивать партийные директивы!?.

— Покажите мне такую директиву, где сказано, что все поголовно обязаны вступать в это ваше общество!

— Да это само собой понятно.

— Ну если вам понятно, то вы и вступайте, а я пока воздержусь, — отрезал Андрей и, единственный из присутствующих на собрании, вернул бланк заявления пустым.

Знал бы он, к чему приведёт эта глупая история!

На следующий день — как раз накануне назначенного Мухоловкиным общего собрания по разбору жалобы Сырневой в Комитет — Неустоев с утра известил Андрея, что его вчерашняя выходка будет обсуждаться партийным бюро.

Вот так номер! Из пустого анекдота решили сделать предлог для расправы над ним?!. Он прикинул свои шансы выкрутиться: кто там, в этом бюро, кроме Неустоева? Монахова, Викентьева, директор, Цветиков… Цибуля?.. Или главный редактор в партбюро не входит? Чёрт его знает! Кстати, Цибуля-то в обществе трезвенников — это ещё абсурднее анекдот! Как же он-то, бедняга, проживёт на сухом пайке?..

Что ж, при таком составе судей разве что Тих-Тих может за Андрея заступиться. Да и то вряд ли: чего доброго самого обвинят в нарушении партийных установок. Значит, машиной голосования судьба Андрея предрешена. Что конкретно они могут ему сделать? Как минимум объявят какой-нибудь выговорёшник, а это уже первая ступень на пути к вожделенному увольнению, которого так настойчиво добиваются ребята с Пушкинского во главе с Бледенкой и Индюковым.