КЛЕЙМО СВОБОДЫ

Никому не возбраняется сомневаться в чем угодно. Даже в собственном имени. Однако это крайность. Сомнения разумного человека, как правило, имеют под собой какую-то почву. Были ли основания, чтобы подозревать юного Шолохова в плагиате тогда, когда тема эта впервые возникла? Мы не знаем. Но обвинения-то были! Комиссия рапповская создавалась, чтоб их расследовать. Известно об этой истории не так уж много. Темная, стало быть, история. Так кому же как не шолоховедам осветить ее исследовательским прожектором! Но у «защитников» ответ готов заранее: «клевета!» Пусть так. Тогда почему бы не выяснить, кто эти клеветники, и, хоть и с опозданием, не пригвоздить их к позорному столбу? Не дают ответа «защитники». А мало ли других загадок и тайн в биографии и творческом пути Шолохова? Взять хотя бы одну из лежащих на поверхности и до сей поры не разъясненных: как удалось двадцатилетнему юноше создать громадный текст, отражающий житейский и воинский опыт зрелого человека? «Потому что гений» — штампованный ответ «защитников». Нет возражений. Но и Толстой вроде как признан гением, однако ж, прежде чем засесть в комнате под сводами, он и на Кавказе повоевал, и в Севастополе, где приобрел такие знания о жизни, какие лишь собственной шкурой постигаются, — и только потом принялся сочинять «Войну и мир». А каков был жизненный багаж автора, начинавшего «Тихий Дон»? «Не дает ответа» «правоверный» шолоховед, а если и дает, то, как тот же В. Осипов, не обходится без передержек…

Так что, если в области правового поля автор «Тихого Дона», как уже говорилось, установлен совершенно бесспорно, то в сфере исследовательской мысли сомнения никак не развеиваются. И в этом нет ничего из ряда вон выходящего.

Проблема авторства тех или иных произведений — вполне обычный предмет науки о литературе. Начиная с Гомера. Сомнения ученых в принадлежности ему «Илиады» и «Одиссеи» способствовали развитию новых методов изучения этих памятников, обогатили наши представления об эпохе ранней античности. Было достоверно установлено, что, к примеру, разные песни «Илиады» не только не принадлежат одному и тому же автору, но и отражают отстоящие друг от друга на столетия исторические периоды. Повредило ли это Гомеру, если легендарный автор действительно был реальным лицом? Вопрос, который может вызвать только улыбку. Не меньше сомнений существовало и продолжает существовать в отношении другого гения — Шекспира. Поиски возможных авторов приписываемых ему (или принадлежащих все-таки его перу) произведений позволили шекспироведам сделать новые открытия в своей области литературоведения. Шекспир же так и остался Шекспиром. Потому что для читателя важнее всего не автор как определенное лицо, со своей биографией и житейскими обстоятельствами (хотя и они интересны и важны), а его произведения. Почему бы «защитникам» Шолохова не удовлетвориться уже тем, что усилиями «ниспровергателей» и их протеже оказался в таком почетном ряду? Так ли уж существенно для читателей «Тихого Дона», кто именно автор этой незаурядной книги?

Тут вот что для меня как читателя особенно любопытно. Знакомясь с публикациями шолоховедов-«защитников», я у большинства из них замечаю проповеднический пафос, возвышенную (но, увы, зачастую косноязычную) риторику — и почти полное отсутствие интереса к проникновению в текст первоисточника, подмену аргументов эмоциями. В то время как печатные работы их противников большей частью (исключения встречаются и в том и в другом лагере) основаны на кропотливых текстологических исследованиях, что само по себе уже является вкладом в науку о литературе. Да и побочные, так сказать, результаты «ниспровергательских» исследований куда более весомы, чем у их оппонентов. Объясняется это, как я думаю, не только различным уровнем квалификации пишущих, но и изначальной постановкой задачи. Если «защитники» в основном топчутся на одном и том же месте, повторяя общеизвестное, то «ниспровергатели» отыскивают новые источники, вызывают из забвения незаслуженно забытые имена. Сейчас, кажется, никто из серьезных исследователей не рассматривает Федора Крюкова как вероятного автора «Тихого Дона». Но разве сам Крюков, этот истинный казачий интеллигент, своеобразный прозаик, видный общественный деятель, словом, выдающийся во многих отношениях представитель Донщины, — не достоин того, чтобы мы помнили о нем и знали его произведения?.. Или еще прочнее забытый Виктор Севский. Причастен ли он к авторству «донской Илиады», пока не доказано. Но человек-то был замечательный! Неужто он меньше заслуживает, чтоб его именем назвали хоть переулок в Ростове, чем созвучный ему псевдонимом В. Ставский?

Но хватит о побочных результатах. Главное отличие между лагерями шолоховедов все-таки в другом. Первые (т. е. «защитники») видят в своем подзащитном кумира, идола и, поклоняясь ему, требуют того же от других. А идолопоклонничество всегда таит в себе угрозу возврата к той системе общественных отношений, когда каждый, кто осмеливался мыслить иначе, чем «правоверные», считался «еретиком», подлежащим истреблению, когда никаких сомнений в истинности «лучшего и передового» учения не допускалось. Казалось, мы уже далеко ушли от таких представлений. Ан нет: живучи они на российской почве. Но запретить человеку сомневаться — значит лишить его возможности мыслить.

Разумеется, нет. Напрасно В. Осипов на основании находки рукописей поспешил призвать своих противников к покаянию. Потому что рукописи эти ничего не доказывают. Но сам я, как человек недостаточно компетентный, не стану загружать читателя собственной аргументацией, а сошлюсь на известного «ниспровергателя» З. Бар-Селлу. В недавней своей публикации («Окна», 16.12.1999) он вспоминает анекдотический случай, произошедший в 1919 году с известным пушкинистом Гершензоном. Тот нашел неизвестный автограф Пушкина и с ликованием опубликовал его. А вскоре, к его конфузу, выяснилось, что Пушкин просто переписал на листок полюбившийся ему фрагмент из Жуковского. Иными словами, если какой-то текст написан моей рукой, то совсем не обязательно, чтобы я был его автором. С равной долей вероятности я мог скопировать его с чужого текста. В пользу такого мнения З. Бар-Селла приводит остроумные и убедительные доказательства, но я их здесь пересказывать не стану, отсылая любопытствующих к указанной публикации. Я только хотел показать, что исходная посылка В. Осипова, процитированная мною в первой колонке, оказалась ложной.

Ну, а сам-то ты, автор этих заметок, к какому лагерю себя относишь? — могут меня спросить. К лагерю читателей, повторю еще раз. Тех самых, чьей судьбой озабочен В. Осипов. И тех, надеюсь, кто в состоянии обойтись без его помощи.

Как читатель я поддаюсь обаянию шолоховских текстов и живу жизнью его героев. Как профессиональный литератор, я вижу мастерство Шолохова-прозаика, но и неодинаковый уровень этого мастерства, взлеты его и упадок. Как участник и свидетель современного литературного процесса, я знаю о существовании научной (подчеркиваю) проблемы авторства «Тихого Дона», до сегодняшнего дня окончательно не снятой. Это во-первых. Во-вторых, для меня, как и для многих, существует загадка личности Шолохова: белые (а возможно, и темные) пятна в его биографии, тайна полувекового творческого бесплодия, причины явно реакционных политических взглядов и общественных поступков. И, наконец, я убежденный противник мифа о Шолохове, созданного официальной пропагандой минувшей эпохи и искусственно раздуваемого доныне так называемыми «защитниками», мифа, заменившего реально существовавшего человека и писателя на кумира, идола, которому дозволяется только курить фимиам и поклоняться и на которого строго запрещено взглянуть мало-мальски критическим оком. В роли служителей этого идола и выступают непрошеные защитники Шолохова.

«Не сотвори себе кумира», — сказано в Библии. Даже если его имя Шолохов — добавлю от себя.

Источник: ЛГ — Юг России, 2000, № 8.