КЛЕЙМО СВОБОДЫ

Обратимся теперь к жизнеописанию Ф. Зелинского. Судьба его достойна греческой трагедии, исследователем, знатоком и популяризатором которой был этот ученый и писатель.

В тридцатые годы, будучи профессором Варшавского университета, Зелинский, вспоминая о своем жизненном пути, выделял в нем три этапа: немецкий, русский и польский. С первым были связаны годы учения; с двумя другими — самые плодотворные творческие десятилетия. Катастрофу, которая на закате жизни непредвиденным образом снова вернет его в Германию, он тогда предвидеть не мог. И все же самый долгий, самый продуктивный в творческом отношении, самый счастливый период его жизни прошел в России. И хотя ученый-эллинист свободно владел десятью европейскими языками, родным для него был русский, на котором благодаря его писательскому дару заговорили Софокл Овидий, Цицерон. В России прошли и детские годы Зелинского.

Родным городом для Фаддея Зелинского был Санкт-Петербург, — пожалуй, один из самых «горизонтальных» городов мира. Но появился на свет будущий профессор Петербургского университета вдали от северной столицы Российской империи — в Киевской губернии (ныне Киевская область Украины), в поместье своего деда по материнской линии, в польской семье. Случилось это 14 сентября 1859 года, за полтора года до отмены крепостного права. В четырехлетнем возрасте мальчик лишился матери и с этого момента жил с отцом в Петербурге. Впоследствии у него появилась мачеха, ею стала молодая русская девушка, служившая в доме гувернанткой. Она владела немецким, французским и польским языками. Несомненно, что, наряду с природной одаренностью, на ранних филологических увлечениях будущего ученого сказались и соответствующие способности мачехи, о которой Фаддей Францевич всегда вспоминал с любовью. При этом, впрочем, отмечал, что у нее не было больших хлопот по его воспитанию. «Когда она хотела, чтоб я ее не беспокоил, — рассказывал он своим детям, — она давала мне проспрягать французские глаголы. Я делал это не только прилежно, но и с радостью. Таинственные связи глагольных форм друг с другом прямо-таки захватывали меня». Будущий филолог пробуждался в нем уже в ту пору. Развитию способностей мальчика много времени уделял и отец. Вдвоем они читали польских поэтов, прежде всего Мицкевича, запрещенного тогда в России (отголосок недавнего польского восстания 1863 года). Книги привозила из-за границы мачеха, спрятав от таможни в муфте. Тогда же отец стал обучать сына латыни.

Домашние занятия продолжались до десятилетнего возраста, а затем исключительно одаренного мальчика решили отдать в гимназию. Была выбрана школа Св. Анны, где преподавание велось преимущественно на немецком языке, а питомцами ее были главным образом дети из немецких семей. По-видимому, выбор такого учебного заведения был вызван тем обстоятельством, что недавнее польское восстание увеличило раскол в российском обществе между русскими и поляками и отец предполагал, что в русской гимназии ребенок мог столкнуться с неприязненным к себе отношением. Успешно выдержав все остальные экзамены, Фаддей провалился на основном — по немецкому языку. Наверное, впоследствии он с улыбкой вспоминал об этом курьезном эпизоде, потому что, по собственным его словам, владел этим языком «не хуже любого немца». Лишь со второй попытки десятилетний мальчик преодолел экзаменационный барьер, и начались годы учения. Эта пора принесла мальчику новые испытания. Семья терпела нужду. Родственники по материнской линии, разгневанные женитьбой Франца Зелинского на русской женщине, отказали ему и его детям в какой бы то ни было материальной поддержке. Пришлось продавать мебель, в том числе и самую дорогую для семьи вещь — пианино. Чтобы сводить концы с концами, Франц Зелинский вынужден был брать дополнительную работу, что подорвало его и без того слабое здоровье. В итоге отец Фаддея потерял службу и вскоре после этого умер, оставив двух сыновей полными сиротами. Это случилось в 1873 году, когда будущему ученому исполнилось 14 лет.

К тому времени мальчик, провалившийся на вступительном экзамене, был уже первым учеником немецкой школы. Опекуном осиротевших подростков стал их дядя со стороны отца. Он был властным и своенравным человеком. Прежде всего он потребовал, чтобы Фаддей прекратил всякое общение с мачехой, которую мальчик очень любил и ценил, как и она его. Кроме того, желанием дяди было, чтобы племянник продолжил образование в технологическом институте, а подросток не представлял уже своей жизни без филологии, и когда дядя узнал об этом, то попросту выгнал Фаддея из дома и лишил всякой материальной помощи.

Итак, четырнадцатилетний подросток, не успевший окончить гимназию, остался нищим сиротой. Шел 1873 год. Ровесник Фаддея, герой Достоевского, — уже готовился предстать перед читающей Россией со своей «ротшильдовской» мечтой; его предшественник, незадачливый студент Раскольников, отбывал срок на каторге. Но, оказывается, кроме сумрачного Петербурга Достоевского, существовал и другой, не известный ему или не замеченный великим трагиписателем. И в этом Петербурге — столице Российской империи — имелись не только трущобы, уличные женщины и старухи-процентщицы, но и (тоже, наверно, немало!) те, кто понимал: важнейшую основу нации и государства представляют собой культура и люди, способные создавать ее, то есть таланты. И — самое на нынешний взгляд удивительное: понимали это не только представители интеллигенции, но и правители России! Говорят, что в пору несчастной Крымской войны (показавшей, как нас когда-то учили, «всю гнилость и отсталость царского самодержавия») не кто иной как военный министр заявил: недопустимо увеличивать военные расходы за счет средств на образование и культуру. Но это, впрочем, случилось еще до рождения героя моих заметок. А как повлиял отсталый царский режим на его личную судьбу, мы сейчас увидим.

Сначала в сложный момент жизни на помощь своему талантливому первому ученику пришло гимназическое начальство, высоко оценившее его дарования и прилежание. Фаддею предоставили возможность зарабатывать, оканчивая последний класс гимназии, в качестве помощника преподавателя. А когда он с блеском закончил обучение, в Лейпциге, на средства русского правительства (а не доброго заокеанского дядюшки Сороса!), была создана филологическая семинария для талантливых юношей из России. Чтобы попасть туда, нужно было выдержать большой конкурс. Фаддей Зелинский оказался в числе его победителей, что дало ему возможность продолжить образование за границей. Оплачивалось оно российским правительством на протяжении всех четырех лет обучения.

Правительство не зря потратило свои средства. Стипендиат учился превосходно и к концу четырехлетнего срока обучения защитил магистерскую диссертацию. Тем самым он получил право в течение последующих двух лет изучать памятники античной культуры в лучших музеях Германии, Австрии, Италии, Греции и других европейских стран — опять-таки за государственный счет!

После шести лет пребывания в Европе Зелинский возвращается в Петербург. Однако здесь не признают его магистерскую степень, и ему приходится защищать свою диссертацию вторично. Вероятно, кому-то кололо глаза польское происхождение молодого ученого. Так и подготовленная им затем докторская диссертация не была принята в Петербурге, и пришлось защищать ее в Дерпте (нынешнем Тарту). Успешная защита состоялась в 1883 году, а два года спустя Ф.Ф. Зелинский становится профессором Санкт-Петербургского университета. Было ему тогда 26 лет.

В Санкт-Петербургском университете начался самый долгий, значительный и плодотворный этап его деятельности, продолжавшийся более тридцати пяти лет, тот счастливый этап, когда горизонталь быта не препятствовала взлету вертикали жизни, когда любимая работа приносила не только удовлетворение, но и материальный достаток, когда бездомье и сиротство отроческой поры сменились теплом и уютом семейного очага. Получив профессорскую кафедру, молодой ученый вступает в брак с сестрой своего школьного товарища Луизой; в 1886 году рождается их первенец Феликс, ставший ангелом-хранителем отца в последние, трагические годы его жизни; за ним появляются на свет дочери Амата, Корнелия и Вероника. Все дети получили прекрасное образование и воспитание, владели несколькими иностранными языками, обучались музыке.