(Роман)
С одной стороны, было досадно, что Мария связалась с мелким коммерсантом, но Элефантов ее за это не осуждал: женщина — слабое существо, ее легко увлечь, особенно если рядом никого нет. Он вновь выругал себя за старые ошибки.
С другой стороны, Элефантов не считал Хлыстунова серьезным конкурентом. Так же как и Спирька, он во многом проигрывает ему, Элефантову, и Мария это увидит. А значит, можно радоваться, что у нее не оказалось кого-то похожего на Астахова.
Нежинская не спросила, почему он не приходил несколько дней, а Элефантов, естественно, не стал ничего объяснять.
— Скоро меня выписывают, — по тону нельзя было понять, радует это ее или нет. — Надо готовиться к нормальной жизни. В воскресенье нарушу режим и отправлюсь к маме. Тут мне уже изрядно надоело!
— Отлично! — обрадовался Элефантов. — Давай встретимся!
— Ну что ты, — Мария покачала головой. — Я так соскучилась по Игорьку. Проведу целый день с ним.
— Тогда я позвоню.
Но когда Элефантов в воскресенье позвонил, ответила Варвара Петровна.
— Марию?.. — голос у нее был несколько растерянный. — Она уже уехала.
«Куда?» — хотел спросить Элефантов, но не спросил. Возвратиться в клинику она не могла: еще рано, на какой-то час не стоило и вырываться. Значит…
Ему опять стало тошно. Значит, Мария соскучилась по Эдику больше, чем по сыну…
Сев в такси, он поехал к дому Нежинской. Если у подъезда стоит машина Хлыстунова, значит, догадка верна.
Еще издали среди нескольких автомобилей, припаркованных на тротуаре, он заметил светлый «Москвич». Тот или нет?
Элефантов поймал себя на том, что нарочно занимает голову всякими мыслями, лишь бы не представлять происходящего наверху, на седьмом этаже, в квартире Марии.
«Кого обманываешь? Сам себя? Ты же рассчитал, что они здесь, и приехал убедиться! Вот, пожалуйста, то, что ты и ожидал увидеть — автомобиль, светлый „Москвич“! Не будь его — это ничего бы не означало: Эдик мог повезти ее к себе на Южный, но ты бы тешил себя иллюзиями — дескать, ошибся… Так не прячь голову в песок! Ты же не открыл для себя ничего нового!»
Но одно дело — представлять отвлеченно, а другое — знать, что это происходит именно сейчас, сию минуту, совсем неподалеку…
Элефантов задрожал от горя и унижения. Подняться наверх и колотить в дверь? Скорее всего ему не откроют… А если и откроют? Элефантов почувствовал, как кулаки наливались свинцовой тяжестью. Раз! В солнечное правой! Два! Крюк слева в челюсть! Три! Сплетенными в замок руками добить ударом по шее!
Он никогда не решал таким путем никаких вопросов, считая, что драка не метод достижения целей. Но сейчас испытывал острое желание избить Эдика. Жестоко. В кровь. Хотя никогда в жизни он по-настоящему не дрался, он ни на минуту не сомневался, что ему это удастся. Благопристойный, не любящий ссор Эдик — обыкновенный трус, он ничего не сможет противопоставить его ярости! Ну, а что потом?
Элефантов представил отвращение в глазах Марии, и кулаки разжались. Но ярость требовала выхода. Проколоть шины «Москвича»? Разбить стекла? Еще глупее.
Ссутулившись, Элефантов побрел прочь.
В конце концов, Эдик ни в чем не виноват. И она тоже. Когда у них все начиналось, он был равнодушен к Марии и его не стоило принимать в расчет. А сейчас изменить устоявшиеся отношения непросто. Для этого недостаточно дарить женщине цветы и писать стихи. Надо убедить ее в глубине и искренности своих чувств, войти в ее жизнь, стать для нее необходимым… И он сумеет это сделать!
Но безукоризненная логичность рассуждении не помогла Элефантову.
«Значит, все верно? Женщина, которую ты любишь, спит с каким-то хлыщом, а ты считаешь это правильным? — внутри сидел злой бес, считавший своим долгом как можно сильнее растравить ему душу. — Браво! Ты прямо образец объективности! И всепрощенчества!»
У Элефантова пропал аппетит и появилась бессонница. Осунулся, похудел. Как оленю с простреленным легким, ему не хватало воздуха, и он ходил с полуоткрытым ртом, не видя ничего вокруг.
Как-то вечером его неудержимо повлекло к дому Марии, он надеялся на чудо, и оно произошло: «Москвич»
Правда, через некоторое время тоска нахлынула снова и с утроенной силой. Мария готовилась к выписке. Здесь он разнообразил длинные часы вынужденного безделья, помогал отвлечься от невеселых больничных размышлений, ободрял и поддерживал ее… Такая роль стала привычной для обоих. А как сложатся их отношения теперь? Ведь он может попросту оказаться ненужным…
— Я пока поживу у мамы, но буду звонить, — рассеянно сказала на прощание Мария. — И ты звони, когда захочешь.
Конечно, она не привязалась к нему так, как он бы этого хотел. Пока. Но скоро все переменится.
Сидящий в Элефантове бес издевательски засмеялся.
А, собственно, отчего все должно перемениться? Почему Мария вдруг предпочтет тебя остальным? Что есть у тебя за душой? Возможности, власть, деньги? Вот то-то!
Зато у меня голова на плечах!
Эка невидаль! Посмотри вокруг — вон их сколько, голов-то! Да еще каких, не чета твоей! Модные прически, фирменные шляпы, кожаные и замшевые кепочки! А что под ними — никого не интересует. К тому же там у всех одинаково — серое мозговое вещество. И каждому хватает: на недостаток ума никто не жалуется. Правда, ты гордишься своей способностью быстро перерабатывать информацию, выдавать качественно новые мысли, идеи, теории… Но кому это нужно? И какая польза, например, Марии от твоего хваленого интеллектуального потенциала?
И тут Элефантова осенило. Надо предложить Марии заняться наукой! Это ее захватит, отвлечет от глупостей и мелочей, на которые можно незаметно растранжирить всю жизнь. Перед ней откроется необозримое поле для приложения сил, появятся реальные перспективы! Скоро он получит отдел, и Мария сможет беспрепятственно разрабатывать свою тему. Да, в конце концов, у него самого собрано материала не на одну диссертацию!
Его идея Нежинской понравилась.
— Я и сама думала над этим. Я себя знаю, я справлюсь, буду работать как вол, надо только взяться. И чтобы меня кто-то подталкивал, направлял…
— Не беспокойся, я сумею подтолкнуть тебя, помочь. Через три года ты защитишься, гарантирую!
Элефантова распирала радость: он сможет сделать для своей любимой большое дело, станет ей полезным, у них появятся общие интересы, общая цель… Но почему на ее лице явственно проступает сомнение?
— Тебя что-то смущает?
— Все не так-то легко, — она помедлила, как бы раздумывая: продолжать или нет. — Ты, например, до сих пор не кандидат.
Элефантов немного обиделся.
— Я же не ставил пока такой цели. Занимался другими делами, экспериментировал, распылялся. Сейчас оформляю результаты и выйду на защиту. Ты что, сомневаешься?
— Да нет.
Сомнение на лице не исчезало.
— Так в чем же дело? Тебе будет легче идти за мной. Я отдам половину того, что собрал, определю направление поиска, не будет получаться — напишу сам!
— Вот это меня и смущает: все будет находиться в твоих руках.
Они катались в колесе обозрения, кабинка медленно поднималась над городом, руки Элефантова, нервные и жилистые, лежали на металлическом штурвальчике.
— А чем плохи мои руки? — он крутанул штурвальчик, и кабина завертелась вокруг оси. — Ничем не хуже чьих-либо других!
Бодрым тоном он пытался затушевать неприятное ощущение: Мария боится зависимости, но от друга, к которому искренне расположен, нельзя зависеть…
— Да, не хуже… — неуверенно согласилась Мария. — Ну что ж, попробуем…
Прощаясь, он напросился к ней в гости и, дожидаясь назначенного дня, страшно волновался. Если раньше он ждал каждого телефонного звонка, то теперь боялся, что Мария передумает и отменит встречу.
Для отправки комментария вам необходимо авторизоваться.
© 2011 Ростовское региональное отделение Союза российских писателей
Все права защищены. Использование опубликованных текстов возможно только с разрешения авторов.
Создание сайта: А. Смирнов, М. Шестакова, рисунки Е. Терещенко
Все тексты сайта опубликованы в авторской редакции.
В случае обнаружения каких-либо опечаток, ошибок или неточностей, просьба написать автору текста или обратиться к администратору сайта.
Комментарии — 0