ЖИВИ, ГРИША!

(Повесть)

Оставить комментарий

Как Гриша Киселев воинские уставы толковал

Вся солдатская жизнь определяется воинскими уставами, и иные их положения солдату надлежит знать назубок. Конечно, не просто заучить, а понять, вникнуть в суть.

Есть в уставах слова будничные, определяющие самые обычные дела, а есть и высокие, торжественные. И они особенно нравились Грише. Уже в первые дни службы он выучил на память обязанности часового. Большое впечатление на него произвели такие слова: «Часовой есть лицо неприкосновенное…» Он несколько раз повторил их вслух.

— Надо же — не-при-кос-но-вен-но-е! — произнес за ним рядовой Дуля, которому слова тоже понравились и настолько, что он стал развивать их смысл: — Понимаешь, Киселев, что это значит? Стою, скажем, я на посту, а ты идешь мимо и ехидно улыбаешься. А я тебе в ответ рожу состроил. Ну, а у тебя, понятно, появляется желание прикоснуться к моему лицу, потому что оно тебе кажется несимпатичным. Но ничего, Гриша, у тебя не выйдет, поскольку лицо часового Дули неприкосновенное. И за этим следит закон. Уяснил?

— Верно, Дуля, — подхватил Киселев. Но если ты будешь мне рожи строить, то физиономия твоя объявляется вне закона, и, значит, она уже вполне прикосновенная…

Много разных премудростей вычитал Киселев в уставах, много узнал на занятиях. Hо особенно ему нравилось, когда проводил их старшина Савченко: лучшего специалиста по уставам не было. За глаза старшину даже называли ходячим уставом. Он знал об этом и не только не обижался, но даже гордился такой славой.

Как-то, проводя очередное занятие, старшина Савченко сказал:

— Ну, представьте себе, что вдруг на один день в полку все позабыли об уставах. Или они, эти уставы, скажем, исчезли. Наступает время подъема. Все в казарме спят. Дневальные — жуть, выговорить не могу!.. — тоже дрыхнут. Встает рядовой Киселев…

— А почему Киселев? — возмутился Гриша.

— Ну, это я к примеру…

— А вы возьмите для примера рядового Дулю…

— Ну, пусть Дуля… Так вот встает рядовой Киселев. Не сделал физзарядки, не умылся и прямиком в столовую. А там — никакого завтрака. Потому как никем не определено, когда его надо готовить и к какому часу. Дежурного по кухне нет, наряд никто не инструктировал…

Нарисованная старшиной картина показалась ему самому столь ужасной и невероятной, что он вздохнул и неожиданно быстро закончил:

— Страшно, товарищи, подумать, как бы это могла существовать воинская жизнь без уставов…

И при каждом удобном случае он старался внушать солдатам уставные положения. К слову сказать, старшина Савченко считал удобным для этого каждый случай.

Как-то, будучи дневальным, Киселев подметал казарму, когда туда зашел старшина, В то утро он оказался первым начальником, появившимся в расположении роты, и дежурному полагалось отдать ему рапорт. Дежурный крикнул: «Встать! Смирно!» — и направился к старшине. Киселев, не зная, как поступить, застыл по стойке «смирно», а веник, как винтовку, взял «на караул».

Едва дослушав рапорт, Савченко скомандовал: «Вольно!» — и подошел к Киселеву.

— Что это за упражнения с веником? — строго спросил он.

— А куда же его деть? — недоумевал Гриша.

— Надо его просто отставить в сторону и выполнить команду «смирно». Понятно?

— Не очень…

— Туго соображаете, рядовой Киселев. Сейчас я вам все представлю в лицах. Значит, так: я — рядовой Киселев, а вы — старшина Савченко. Понятно?

— Понятно.

— Давайте сюда веник. Я мету пол. Вы, товарищ дежурный, подаёте команду «смирно». А вы, товарищ Савченко, то есть Киселев в качестве старшины, идёте по казарме. Идите…

Киселев солидно откашлялся, насупился и, не торопясь, пошел по казарме.

— Я мету, — продолжал между тем старшина Савченко. — Дежурный, командуйте.

— Рота, смирно!..

— А я что делаю? — поднял палец Савченко. — Я отставляю веник в сторону (это же не оружие, а веник), а сам принимаю стойку «смирно». А вы, Киселев, в это время как раз проходите мимо меня…

Но тут сценарий; предложенный старшиной, оказался нарушенным.

— Не могу… Не могу я, товарищ старшина, в вашей роли, — взмолился Киселев. — Вот если ли бы кто другой здесь стоял — тогда пожалуйста. А вы — не могу…

— Ну что вы заладили: не могу да не могу? Это сегодня вы рядовой, а через неделю, может, уже старшиной будете…

— Ну, вот п потренируемся через неделю, — нашелся Гриша и весело закончил: — Только вместо вас я поставлю с веником Дулю. Уж я-то из него солдата сделаю…

Память у Киселева была отличная, иные статьи устава он так отчеканивал, что даже старшина Савченко говорил с завистью:

— Ну и Киселев! У вас эти параграфы аж от зубов отскакивают!

Справедливости ради замечу, что изучение уставов со временем приняло у Гриши несколько односторонний характер. Скажем, если речь шла о правах и обязанностях, то ему как-то больше нравилось изучать права и, вообще, все то, что имело отношение к отдыху, приему пищи, увольнению из расположения части и, конечно же, к поощрениям. И хотя в военное время о таких вещах, как отдых или, скажем, увольнения, говорить было неуместно (да и куда, к примеру, увольняться в Глуховских лагерях?), Киселев цитировал избранные строки с каким-то упоением. И тут ничего не скажешь: из устава, как из песни, сло`ва не выкинешь…

Мы, бывало, подойдем к Грише и спросим: «Ну-ка, знаток, скажи, как в казарме устанавливаются кровати?» Сами, конечно, смотрим в устав. А он сыпанет без передыху: «Кровати в спальных помещениях устанавливаются так, чтобы около каждой из них или около двух сдвинутых вместе оставалось место для тумбочки…» — «А ну, насчет приема пищи рвани-ка…» Киселев «рванет»: «К часу, установленному распорядком дня, приготовление пищи чая должно быть закончено. После заключения врача пища…» — и говорит, пока не остановим.

Однажды старшина Савченко решил проверить Киселева сразу по нескольким разделам устава. Он нередко проводил такие летучие экзамены. Пригласив Гришу в каптерку, Савченко спросил:

— Рядовой Киселев, расскажите-ка обязанности солдата…

— Гм… Обязанности?

— Именно. Обязанности.

— Солдата?

— Солдата…

— Солдата… солдата… — забормотал Киселев, словно набирая разбег, и вдруг, вспомнив давнее, заученное, отпечатавшееся в памяти, выпалил: — Солдаты срочной службы увольняются из расположения полка командиром роты в назначенные командиром полка дни и часы в установленном им порядке… За разрешением на увольнение военнослужащие обращаются к своим непосредственным начальникам. Например: «Товарищ старшина, прошу разрешить мне отпуск до двадцати часов». Рядовой Киселев ответ закончил…

Очередь, которую выпалил Гриша, вызвала у старшины Савченко восторг, он аж языком зацокал:

— Ну-ну, и какую же вы оценку заслуживаете, товарищ Киселев?

С той же скорострельностью Гриша выпалил:

— К солдатам срочной службы могут быть применены следующие поощрения: благодарность, награждение цепным подарком, отпуск…

— Хватит — прервал его Савченко. — Вы мне лучше скажите: карабин у вас есть?

— Так точно. Какой же солдат без оружия?

— Номер?

— Аэн двадцать семь четырнадцать.

— Молодец. А как привести его к нормальному бою?

— Кого — его? — Вопрос застал Гришу врасплох.

— Карабин, стало быть.

— А, карабин…

— Да, карабин, — неторопливо и спокойно повторил старшина.

— К нормальному бою? — переспросил Гриша, стараясь выиграть время.

— Да, к нормальному бою, — повторил Савченко, давая ему такую возможность.

«Хоть бы кто-нибудь его в штаб вызвал», — подумал Гриша, и в тот же момент, очевидно, сработала телепатия: в каптерку заглянул дневальный.

— Товарищ старшина, писарь из штаба пришел, со строевой запиской не разберется…

Киселев чуть не подпрыгнул от радости. Старшина же сказал:

— Пусть обождет. У него записка, а тут человек…

Но Киселев немедленно вступился за писаря:

— А что, по-вашему, товарищ старшина, писарь — не человек? Вы уж уделите ему внимание. Не то скажет начальнику штаба, что старшина Савченко бездушный. А я зайду к вам потом…

— Зачем же потом, Киселев? Писарю спешить некуда. Его дело — бумаги. А у нас с вами как раз интересная беседа складывается. На чем мы остановились?

— На том, что писарю спешить некуда.

— Товарищ Киселев, — ласково, словно мурлыча, произнес Савченко, — вы уж меня не сбивайте с волны. Мы остановились на ведении карабина к нормальному бою. Верно?

— Кажется…

— Не кажется, а точно. Так что же нужно, чтобы привести карабин к нормальному бою?

— А чей карабин? — спросил Гриша.

— Ну, какая разница? Мой, ваш, рядового Дули…

— Зачем же их приводить, если вы лично на той неделе все оружие пристреляли?

— И в самом деле, — сочувственным голосом заметил Савченко. — Если я пристрелял оружие Киселева, то зачем ему знать, как это делается? Вы уж извините меня, Григорий Максимович. Но я думаю, мы с вамп снова встретимся. На днях. Пройдемся по наставлениям уставам… Кстати, в раздел о взысканиях тоже загляните. На всякий случай…




Комментарии — 0

Добавить комментарий



Тексты автора


Реклама на сайте

Система Orphus
Все тексты сайта опубликованы в авторской редакции.
В случае обнаружения каких-либо опечаток, ошибок или неточностей, просьба написать автору текста или обратиться к администратору сайта.