ЖИВИ, ГРИША!

В тот день Степурский объявил:

— Есть одна ответственная работа…

Он и не смотрел, на Киселева, но тот уже догадывался, что выбор наверняка падет на него. Гриша даже мысленно заключил сам с собой пари: «Если назначат меня, тогда… А если не назначат, то тогда…» Что именно «тогда», Гриша знал. Но все же решил: «Напрашиваться не буду».

Степурский словно бы прочитал Гришины мысли.

— Товарищ Киселев, вы, кажется ездили на фабрику? — спросил он.

Этот вопрос оживил у Киселева приятные воспоминания. Заинтересованно посмотрели на сержанта и остальные солдаты: неужто снова пошлют на швейную фабрику? Вот бы съездить!

Послышались голоса:

— Разрешите мне…

— Можно мне, товарищ, сержант?..

— Я бы с удовольствием…

Степурский удовлетворенно улыбнулся и сказал:

— Видите, сколько желающих? А нужен только один.

Он сделал паузу, еще не зная, кого назвать. Но тут выскочил Гриша:

— Киселев!

— Вы зря торопитесь. товарищ Киселев. Никто вас на фабрику не посылает.

— А я и не прошусь на фабрику, — с деланным равнодушием сказал Гриша, которому отступать уже было некуда.

— Я спросил о фабрике вот почему. Вы видели, сколько нужно труда, чтобы изготовить наше обмундирование. Потому и хранить его надо особенно бережно. Сейчас пойдете в распоряжение старшины и поработаете у него в каптерке…

Савченко объяснил, что надо делать, определил срок окончания работы и ушел, сказав:

— Я на вас надеюсь, как на себя…

Киселев рьяно взялся за дело. Стирая пыль со стеллажей и аккуратно складывая комплекты обмундирования, он думал о том, как его наконец отправят на фронт, как там, на фронте, он постарается отличиться, как приедет с победой в Сосновск и встретит его та самая конопатенькая девчонка Анечка Федотова. А он расстегнет шинель (вроде документ достать), и она увидит на его гимнастерке орден…

Гриша улыбнулся этой воображаемой картине и вздохнул. Скорее бы на фронт. А то где тут отличишься?.. Правда, на днях их подняли по тревоге. Говорили, будто в соседнем районе немцы выбросили десант. Но то ли этих парашютистов уже сцапали, то ли тревога оказалась ложной — Киселеву так и не пришлось отличиться. «А может, они где-то просочились и сейчас подползают к нашей землянке?» — подумал Гриша и зябко повел плечами. Его взгляд скользнул по топору, на рукоятке которого было написано суриком «1-я рота»…

Работа спорилась. За окошком (в каптерке оно было единственное) уже совсем посветлело, и Гриша подумал: «Закончу через часок…» Но вдруг он услышал какое-то пощелкивание. Прислушался — в каптерке через равные промежутки времени раздавалось щелканье, напоминавшее приглушенный звук метронома. В сознании у Киселева промелькнула страшная догадка: каптерка заминирована! Но каким образом? Ведь только что ничего не было слышно, да и попасть сюда можно, лишь пройдя мимо дневального. А если с улицы? Гриша осмотрел окно — оно было изнутри оклеено бумагой, и никаких следов взлома видно не было. Между тем пощелкивание продолжалось. Мысль Киселева заработала с лихорадочной быстротой: заминирована каптерка давно, но лишь теперь сработал часовой механизм. И, может быть, он сейчас отсчитывает последние минуты до героической гибели рядового Киселева. О смерти Гриша не думал, он готов был немедленно Он готов был немедленно схватить мину и выбросить на улицу. Но в том-то и дело, что никакой мины Киселев не находил и даже не предполагал, где она может быть…

Пощелкивание неожиданно прекратилось. И все же Гриша не сомневался: надо немедленно доложить старшине. Быстро выйдя из каптерки и увидев Савченко в казарме, Киселев отозвал его в сторону и тревожно прошептал:

— Товарищ старшина, ваша каптерка заминирована…

Выражение лица старшины в этот момент можно было сравнить лишь с тем, какое появилось у него при виде Гриши, в исподнем белье прислонившегося к столбу. Но тот Гришин «маневр» никому и ничем не угрожал, а тут…

Савченко быстро направился к себе в каптерку, Киселев едва поспевал за ним. Прикрыв дверь старшина спросил:

— Вы, товарищ Киселев, не того?.. А ну-ка дыхните…

Гриша дыхнул.

—Н-да, — сказал Савченко и, постукивая пальцами по столу, выслушал рассказ Киселева.

— Но ведь сейчас ничего не слышно…

— Не слышно.

— А может, вам показалось?

— Ничего не показалось. Точно слышал, Честное комсомольское…

— Знаете что? Давайте пока выйдем. Схожу-ка я к саперам, да и командиру роты надо доложить…

Саперы прибыли через десять минут. Два солдата (оба ефрейторы) тщательно прощупали миноискателем каптерку, но ничего не обнаружили.

— Постыдился бы, панику поднял, — сказал один из них, обращаясь к Киселеву, но почему-то глядя на старшину. — Отрываете людей от дела…

Саперы ушли. Савченко снова спросил Киселева, причем назвав его Гришей, чего никогда себе не позволял:

— Честно скажи, Гриша, правда, что тикало?

— Правда. Но не тикало, а щелкало…

— Какая разница — тикало, щелкало?.. Но ведь ничего не обнаружили…

— А может, они такие саперы — не очень грамотные в своем деле?

— Они-то грамотные, а вот… — Не закончив фразы, Савченко посмотрел на солдата: он уловил незнакомый звук.

— Вот она! — закричал Гриша.

Савченко отдал распоряжение дежурному и дневальным:

— Сейчас рота на занятиях, люди придут через час. Никого сюда не впускайте. Сами оденьтесь и выйдите из казармы. Вы, Киселев, тоже выйдите. Я побежал за саперами…

На этот раз с двумя ефрейторами пришел старшина Бянкин — кряжистый, скуластенький, видимо, из сибиряков. Киселев попытался было пройти вслед за саперами, но старшина Савченко остановил его:

— Не входить!

Однако Киселев воспротивился:

— Как же так, товарищ старшина? Я первый обнаружил, а вы говорите: не входить. А может, какие разъяснения потребуются…

Савченко понимал, что никаких разъяснений тут не потребуется — саперы и сами услышат это пощелкивание. Просто Киселеву не хочется, чтобы Савченко подумал, что ему страшно…

— Товарищ Киселев, — сказал он, — смелость дело хорошее, но зачем же нам рисковать людьми? Нет, вы уж останьтесь…

— Товарищ старшина, я вас очень прошу. Разрешите… Ничего не случится…

— А может, она заведена как раз на то время, когда вы зайдете?..

— Товарищ старшина…

— Ну, ладно. Заходите.

Между тем саперы снова развернули свои приборы и принялись искать мину. Судя по их лицам, в наушниках ничего не было слышно. Зато совершенно ясно, без всяких наушников, в каптерке раздавалось то самое пощелкивание.

— Может это какой-нибудь сверчок или таракан? — высказал догадку Гриша.

— Что ж, по-вашему, это у таракана часы тикают? Интересно наручные или будильник? — спросил Савченко.

— А почему же миноискатель ничего не берет? — не успокаивался Киселев.

— Ну-ка, помолчите, — прервал дискуссию старшина-сапер.

Пока подчиненные делали свое дело, Бянкин молча обходил каптерку, всматриваясь в каждый предмет. Сейчас он стоял у окна и, задумавшись, смотрел на улицу. Щелканье продолжалось. Киселев стоял у двери: здесь его поставил старшина Савченко, наказав никого не пускать в каптерку, хотя знал, что и так никто не войдет. Дело было в другом: если рванет, думал Савченко, Гриша успеет выскочить. Ведь пацан же, ему жить да жить…

— Всё! — вдруг отчеканил Бянкин.

Два ефрейтора, а также Савченко и Киселев вопросительно посмотрели на него.

— Идите все сюда… Смотрите.

И он указал пальцем на полоску бумаги, которой была оклеена оконная рама. У самого низа полоска приклеилась неплотно и от порывов ветра колебалась…

— Смотрите, — повторил Бянкин и прижал пальцем бумагу к раме.

Щелканье прекратилось. Отпустил палец — послышался тот же звук. Все рассмеялись.

— Заминировано… заминировано… — передразнил Гришу Бянкин и укоризненно посмотрел на него. — Всё, собирайте приборы, Пошли. — И, снова посмотрев на Гришу, добавил: — Щелкнуть бы тебя по носу…

Но старшина Савченко был совсем другого мнения. На вечерней поверке он сказал:

— Сегодня рядовой Киселев проявил бдительность. Другой бы, наверно, не обратил внимания на такую мелочь, — в подробности старшина не стал вдаваться, — а Киселев заметил. И не только заметил, а даже настоял, чтобы были приняты срочные меры. Хорошо, что все обошлось благополучно… Рядовой Kиселев, выйти из строя! За проявленную бдительность объявляю вам благодарность!..

После вечерней поверки ребята спрашивали Гришу, что же, собственно, произошло?

— Подробностей не будет, — невозмутимо отвечал он. — Есть такие вещи, о которых положено знать не всем…