(Фантастические рассказы)
Вот, подумала я, сидит молодой и очень симпатичный черноглазый парень. Почему-то один. Такие редко бывают одни — не тот типаж. Сидит, потягивает пиво и явно на меня поглядывает. Еще бы он на меня не поглядывал… А познакомиться, дурак, не подходит.
Как-то скучно веселилась наша компания.
Потом я отошла в туалет. А когда вернулась, Леня уже свободно расположился за нашим столиком, на котором среди толстых пивных кружек изящно высились три, купленные им, бутылки хорошего «Ркацители», и скука, словно побитая собака, отползла в сторону.
— Здравствуйте, — сказал он, откровенно глядя мне прямо в глаза. — Меня зовут Леонид.
— Ирина, — я улыбнулась самой соблазнительной из своих улыбок.
Переспали мы в ту же ночь.
Он просто остановил проезжающую машину и отвез меня ко мне домой. Родители как раз были в отъезде…
Да, Ленечка.
Дура я, дура набитая, и так мне, дуре, и надо. Хорошо, что хоть друзьями остались, и в тот страшный февраль он оказался рядом. И Пашка тоже. И были доллары, много долларов и хорошие знакомые за границей, которые нашли клинику и помогли положить деньги в банк.
А-а, вот и остановочка трамвайная. Та самая.
Ох, ну его к черту! Уеду опять в Швейцарию. Тихая, спокойная, уютная страна. Денег пока хватает…
Нет.
Врач совершенно определенно сказал, что я должна сюда вернуться и снова все вспомнить. Спокойно. Спокойно все вспомнить.
Вспомнить так, как будто все это случилось не со мной, а с совершенно посторонним мне человеком.
Я здорова.
Я здорова уже.
Я все могу вспомнить.
Заканчивался январь…
Заканчивался январь. Небывало лютая зима разгулялась, словно пьяный рэкетир на вещевом рынке. Даже солнце боялось замерзнуть, и поэтому быстро пробегало по короткой небесной дуге свой положенный путь и пряталось на западе, — так плохо одетый прохожий выскакивает по необходимости зимой из дома и торопится нырнуть в метро, где тепло и можно доехать до нужного места.
Да, январь заканчивался, но казалось, что эта зима будет длиться бесконечно.
Поздним трамваем я возвращалась домой.
Мороз, терзавший город с упрямым ожесточением всю последнюю неделю, нехотя отодвинулся, уступая место тяжелому липкому снегопаду.
Я устроилась на переднем сиденье и через лобовое стекло вагона отлично видела, как все произошло.
Трамвай уже основательно замедлил ход перед остановкой, когда откуда-то слева, из ночной снежной тьмы, выскочил на рельсы парень в дорогой дубленке, без шапки и с большим «дипломатом» в руке.
Он вполне мог успеть (вагон замедлял ход буквально на глазах), но в последнюю секунду поскользнулся на рельсах, качнулся назад, взмахнул рукой, судорожно пытаясь восстановить равновесие… — и тут красная махина, добротно сработанная на заводах древней Праги, всей своей многотонной массой ударила его в голову.
Парня отшвырнуло к бровке тротуара, он упал, и вагон окончательно остановился.
— Ах ты… — с тоскливой горечью в голосе сказала вагоновожатая, открыла двери и неохотно стала выбираться со своего водительского места, чтобы по долгу службы посмотреть, жив человек или уже нет.
Я тоже вскочила на ноги и хотела было выскочить в снегопад, чтобы как-то, возможно, помочь, но тут в передних дверях вагона появился сам виновник дорожно-транспортного происшествия. Пошатываясь, он поднялся в салон и тяжело плюхнулся рядом со мной на сиденье.
Всю правую сторону его головы и воротник дубленки обильно заливала кровь.
— О, Господи! — выглянула в салон вагоновожатая. — Ты жив, парень?
— Все нормально, поехали, — он пристроил «дипломат» между ног, поощрительно махнул рукой и зажал рану носовым платком.
— Послушайте, — опомнилась я, — вам срочно необходимо к врачу. У вас же вся голова разбита!
— Пустяки, — он повернулся ко мне, и я впервые близко увидела его глаза.
О, сколько раз потом прожигал меня насквозь этот черный луч вечного страдания…
И что бы мне тогда не сойти на той же или следующей остановке?
Поздно, поздно…
Трамвай тронулся, и я вся уже была в странной и страшной власти этих зимних глаз.
Слава лету!
Мы любили друг друга при первой возможности и невозможности и физически не могли разлучиться даже на несколько часов.
Родители Ирины уехали отдыхать куда-то в Курскую область, в деревню (так ты у меня, курчанка, Ирочка? Да, я курчанка, и вообще красавица), и в нашем полном распоряжении оказалась трехкомнатная квартира в тихом и зеленом районе города. И у меня в кармане приятно шуршали хорошие — по тем временам, конечно! — деньги, вовремя полученные за вовремя же сделанную большую и трудную работу.
Мы кутили напропалую, как только могут кутить молодые здоровые, свободные и богатые.
Деньги и дни летели со скоростью чайных клиперов, бьющих свои собственные рекорды в «ревущих сороковых» (слева Африка, справа Атлантика, впереди Индия, призы, товар и слава), и нам не было их жаль ничуть (то есть, жаль, конечно, что чайные клипера уже не покоряют океаны).
Август безвозвратно сгорал в наших сердцах, и ярчайшие пышные звезды заглядывали бесстыдными ночами в распахнутое настежь окно.
Мы просыпались, когда хотели — ни мне, ни Ирине не было нужды вскакивать поутру, завтракать на скорую руку и в потной тесноте общественного транспорта мчаться на работу к восьми или, там, к девяти часам. Ее длинный отпуск и мое денежное безделье счастливо совпали.
Это счастье — открыть глаза поздним утром позднего лета, осторожно высвободить из-под прелестной головки любовницы затекшую левую руку и, не вставая, нашарить на полу, возле кровати, ополовиненную с ночи бутылку хереса…
Переливается в стакане густая светлая охра хереса, тянется к потолку дымок первой — самой сладкой! — утренней сигареты, возбужденно блестит за светлой челкой серый глаз Ирины.
Для отправки комментария вам необходимо авторизоваться.
© 2011 Ростовское региональное отделение Союза российских писателей
Все права защищены. Использование опубликованных текстов возможно только с разрешения авторов.
Создание сайта: А. Смирнов, М. Шестакова, рисунки Е. Терещенко
Все тексты сайта опубликованы в авторской редакции.
В случае обнаружения каких-либо опечаток, ошибок или неточностей, просьба написать автору текста или обратиться к администратору сайта.
Комментарии — 0