ЗАМЕТКИ ПРОВИНЦИАЛА

(Заметки, эссе)

ЗАМЕТКИ ПРОВИНЦИАЛА

Оставить комментарий

После смерти бабушки, а было мне тогда шесть лет, в будние дни меня оставляли дома одного. Закрывали дверь на висячий замок-гирьку и уходили каждый по своим делам: отец с матерью — на работу, старший брат — в школу.

Родители могли не бояться, как нынче, что я взорву наш флигелёк, поскольку газа тогда в частном секторе и в помине не было, а электричество я с младых ногтей почему-то уважал и экспериментировать, засовывая булавки в розетки, не пытался. Да и отключали свет в те времена частенько, благодаря чему по вечерам при свете керосиновой лампы, всенепременно имеющейся в каждом доме наряду с такими огнедышащими агрегатами, как керогаз и примус, вся семья собиралась за игрой в лото. «Кочерга, барабанные палочки, дедушка…» — раздавалось в таинственном полумраке… Идиллия, 19-й век.

Но вернёмся к моему личному времяпровождению. Я оставался с двумя игрушками (больше не было): плюшевым медвежонком и самодельным клоуном, изготовленным, очевидно, бабушкиными умелыми руками. С ними всё уже было играно-переиграно, а хотелось играть в войну — пацан ведь. Предел мечтаний — солдатиков из алюминия, которых благодаря сказке Андерсена называли оловянными, днём с огнём было не сыскать — 1952 год, откуда такие изыски? Только-только начали появляться кони из коричневого капрона и полиэтиленовые пустотелые рыбки, несколько потеснившие на полочках диванов непременную компоненту уюта — семь мраморных слоников.

И я налепил себе солдат из пластилина, целых две армии — штук пятьдесят, и воевал в своё удовольствие. Бочонки лото, кстати, служили материалом, из которого возводилась крепость.

Ну, а когда побеждать самого себя всё же надоедало, слушал радио — маленькую красивую коробочку, совсем недавно сменившую большую чёрную тарелку. Радио в те времена было и окном в мир, и главным средством домашнего развлечения. Окно в тогдашний сталинский мир меня тогда ещё, слава Богу, не интересовало, а вот передачи вроде «Угадайки», «Театра у микрофона» или сказок слушались с громадным удовольствием. Если же и по радио не было ничего интересного, оставалось последнее — глядеть в настоящее окно.

Наши окна выходили во двор, где росли вишни и жердёлы, а в хорошую погоду бегала престарелая собака Белка. В дождливые дни мудрая Белка сидела в будке, и мне приходилось довольствоваться созерцанием дождя и тем, как по куску провода, натянутому между домом и жердёлой и служащему верёвкой для белья, двигались капли воды. Они появлялись как будто из ничего и медленно ползли по гладкой поверхности провода постепенно всё увеличиваясь, вырастая, и наконец, отрывались и падали на землю, в траву, где разглядеть их было уже невозможно. И так без конца: появлялись, вырастали, падали; появлялись, вырастали, падали… И однажды я сделал, глядя на них, очень, очень важное открытие.

Потом, наверное, пришел брат из школы, я отвлёкся и позабыл про откровение, даденное мне. Но пишу обо всём этом я потому, что совсем недавно, более, чем через полвека после этого происшествия, мне вдруг совершенно явственно вспомнилось — нет, не моё тогдашнее открытие, оно прочно забылось (я могу только догадываться — что это было?) — а то ощущение, которое я испытал, когда осознал, что открыл нечто очень важное. Немудрено, что я забыл эту тайну, подобных тайн на протяжении жизни каждый разгадывает тысячи, но чувство, испытанное именно после первого такого открытия, почему-то сохранилось во мне и теперь, через столько лет, всплыло в памяти.

Почему? Зачем? Не знаю.

Захожу в трамвай — дерматин на сиденьях изрезан, несколько стекол разбиты, дыры заделаны фанерой. Господи, если ты есть, ну что тебе стоило так устроить мир, чтобы любое зло сразу же наказывалось: швырнул камень в стекло, — рука заболела и надолго, украл — вообще отсохла? Насколько бы проще всё было. А так, пока творящий зло осознает, что оно порождает только зло и к нему же и вернется, столько наворотить успеет, что страшно! Да к тому же, к несчастью, отнюдь не всегда возмездие настигает злодея при жизни, сколько их, втихомолку проклятых отчизною, почило в своих постелях, до последнего часа окруженных почетом и заботой? Остаётся уповать на весьма сомнительную надежду, что каждому воздастся по делам его хотя бы после смерти.

Невольно задумываешься, почему наш мир устроен именно так, а не каким-либо другим, более справедливым, образом? Может потому, что невозможно абсолютно точно разграничить — что есть добро, а что — зло? Отсудил, к примеру, один сосед у другого клочок земли, для выигравшего тяжбу решение суда — добро, а для проигравшего — зло. Для простоты возьмем самый крайний, казалось бы, вариант — убийство. Конечно же — зло. Ну, а убийство убийцы — смертная казнь? А если на войне? Границы бывают размыты настолько, что для определения степени неправедности действий пришлось бы к каждому приставить по ангелу-надсмотрщику из небесной канцелярии. Да где ж их напасёшься? А людям хочется справедливости, чтоб за зло — зло, за добро, соответственно, добро.

Но что для Него эти понятия? Ведь до появления человека их не существовало, ибо для Создателя — все хорошо. Поэтому, когда, согласно христианской доктрине утверждают, что мир лежит во зле, то это с человеческой точки зрения. И понятие «справедливость» — человеческое, слишком человеческое. Достаточно вспомнить евангельскую притчу о работниках на винограднике.

Если же попытаться как-то состыковать наше вполне понятное стремление к справедливости с концепцией христианства, то стоит вспомнить, что последнее никогда не обещало вознаграждения за праведность на земле. В лучшем случае — только после смерти. — А как же истории Авраама и Иова? — возразите вы. Но это Ветхий Завет, это ещё иудаизм.

Очевидно поэтому Бог Нового завета, не в пример своему предшественнику, не вмешивается в дела людские, что делает для многих факт его существования весьма проблематичным. Стоит поглядеть на звездное небо, на эти мириады других миров — и невозможно не уверовать в существование Всевышнего, но, поглядев на жизнь на земле, так же невозможно не усомниться в этом.

Было бы более, чем странно, если бы один из умнейших людей своего времени, Эразм Роттердамский, не обратил внимание на это противоречие и, выражая общую мысль всех усомнившихся, не задал в трактате «О свободе воли» вопрос, суть которого такова: если наши добрые дела нас не спасают, а спасает лишь Благодать, дающаяся Богом по произволу, то где справедливость? На что бывший единомышленник, а теперь оппонент, неистовый Лютер, в своем труде «О порабощенной воле» ответил буквально следующее, — Если бы я мог хоть каким-нибудь образом уразуметь, как это Бог, милосердный и справедливый, являет нам столько гнева и несправедливости, то не было бы нужды в вере… Опять традиционное для христианcтва «Credo quia impossibile».

Поелику вера подобного накала даётся немногим, ну, а философы, почитай все, безбожники, Фейербах и Шопенгауэр позволяли себе открыто заявлять, что Бога нет. Витгенштейн выбрал более лояльную формулировку: «Бог не обнаруживает себя в мире». Чтобы как-то защитить верующих от влияния подобных высказываний, Ватиканскому собору в 1870 году пришлось принять постановление, гласящее, что бытие Бога можно удостоверить естественным разумом. Как будто наши постановления способны каким-то образом повлиять на окружающую вселенную.

Обычно отсутствие признаков наличия Высшего существа объясняют тем, что оно оставляет нам свободу выбора, а то, мол, все получается слишком уж просто. Но осознать неправедность своих действий можно и лишь перед самой смертью, а можно так и почить, погрязши в заблуждении. Не дороговата ли цена (для нас, конечно) за такую свободу? Впрочем, чему удивляться, просто мы, как известно, диалектику учили не по Гегелю, а то бы припомнили, что во все века человек — навоз истории.

Существует еще один вариант, который раскопал у Сенеки Л. Шестов, причем эта мысль принадлежит не самому Сенеке, а кому-то из еще больших глубин древности. Звучит она примерно так, — Сам основатель мира всегда повинуется и лишь раз — повелел. То есть после сотворения мира творческая энергия Всевышнего иссякла и теперь он подчиняется собственным, но отныне нерушимым законам. Что-то вроде теории Дарвина: сначала сотворил, а потом пустил на самотёк — эволюционируйте, дескать. Такая версия никак не согласуется с постулатом о всемогуществе Вседержителя. Но не будем забывать, что в те времена ни этого постулата, ни самого христианства и в помине не было.

Перечитал написанное и подумал, стоило ли переводить время и бумагу, чтобы в который раз убедиться в том, что попытки рационально объяснить устройство мироздания безнадежны? Ведь сказано, — Мудрость наша — безумие перед Господом.

Только вот слово «мудрость» следует взять в кавычки.

Пушкину было одинаково интересно беседовать и с царем, и с будочником. Но это — Пушкину, гению, которому природа дала всего в избытке. Поскольку я, к сожалению, а скорее всего — к счастью, гением не являюсь, мне интересно беседовать с тем, кто умнее меня. Памятуя об этом, я и в разговор с читателем стараюсь вовлечь более мудрых, чем я людей. Если и после этого читатель (буде таковой сыщется) упрекнет меня в злоупотреблении ссылками и цитатами, позволю себе заметить, что присутствие оных характеризует обвиняемого положительно, поскольку служит доказательством того, что автор умеет не только писать, но и читать, что согласитесь, отнюдь не одно и то же. Далее, извлекая из приводимого изречения какую-либо мысль и развивая оную, сочинитель опять же показывает себя не с самой плохой стороны. Случай же, когда он использует ссылку на авторитет для подтверждения своей мысли, еще более говорит в его (автора) пользу. Ну, а коль, опираясь на мнение мудрецов, пишущий эти строки придет к неверным выводам, он всегда может утешиться тем, что, по крайней мере, ошибался в очень неплохой компании.

Монтень в своей необоримой скромности писал, что обращается к примерам (цитатам), как к подспорью людей слабосильных, вроде него!!! После этого вашему покорному слуге остаётся лишь принести извинения за то, что в этом тексте изредка все же попадаются его собственные слова.




Комментарии — 0

Добавить комментарий



Тексты автора


Реклама на сайте

Система Orphus
Все тексты сайта опубликованы в авторской редакции.
В случае обнаружения каких-либо опечаток, ошибок или неточностей, просьба написать автору текста или обратиться к администратору сайта.