И ТОЛЬКО МУЗЫКА ЛИСТВЫ ДОЖДЯ И ВЕТРА…

Валерию Рыльцову

Помолчим, просто грех словесами спугнуть ненароком
прелесть этих мгновений, когда догорает камин.
Осторожно пригубим светящийся тёплый кармин
этой комнаты, и позабудем до срока,
что устали сей мир наблюдать сквозь прицел ненавистный
нерушимой системы декартовых координат,
крест которых нам всем уготовил надёжную пристань:
знай, сверчок, свой шесток и не шастай куда не велят.
Это прапразавхоз Пифагор, крохобор и сквалыга,
номера инвентарные чисел прибил ко всему
во вселенной. И даже к душе. И доныне под игом
этим — хуже татарского, так и живём. Посему
помолчим, ни к чему поминать арифметику жизни,
мир на правых делить и неправых, долги умножать
и т. д. и т. п., сокрушаться о дороговизне…
Говорили мы много, да мало сказали. А жаль.
Всё расчёты, всё формулировки, пределы, границы
да слова… А без них-то? Без них! Иль не в силах уже?
Так влюблённым слова не нужны, так не ведают птицы,
где какая страна и трава не подвластна меже.
Просто — жить, забывая о всяческих жизненных смыслах,
и валяться на просто, без мудрёных названий, траве,
в лодке плыть по реке, несущественно — Дон или Висла,
и с друзьями сидеть у огня, и вино в ендове
иль в бутылке, как нынче. Здесь дело, понятно, не в форме.
Но уже не до грека и его знаменитых штанов,
и гравюрные острые линии жизненных формул
расплываются мягкими пятнами полутонов…
Наконец-то! Но поздно, пора. Что-то стронулось всё же
там, внутри. Потеплело. Неужто камин виноват?
Распрощавшись, оставим хозяев. Ах, как же похоже,
что стеклянное всё здесь — деревья, цветы, виноград…
И они. Мы всё дальше от старенькой хаты
и не ведаем, что при отсутствии полном машин
не к автобусу, нет, а ко храму любви — вверх куда-то,
по засыпанным пылью забвенья ступеням спешим.