МЕТЕЛЬЮ ТОПОЛИНОЮ В ОКНЕ

Я опознал себя среди чужих,
среди людей, пугливых, как стрижи,
на фоне голых веток и кормушек.
Мне в толчее молчать невпроворот —
я опознал глаза свои и рот,
распятый в крике масок и игрушек.
Добро бы, то шумел раёшный двор,
весёлый, наглый, как ростовский вор,
щербатый двор, что праздничен и тесен.
Добро бы, то гремел солдатский строй,
суровый строй, где правит общий крой
желаний, судеб, гимнастёрок, песен…
А то ревмя ревела немота!
И мои двойник с повадками крота
невзрачен был, безденежен и кроток,
ещё он был безжалостен и слеп,
он хлеб жевал. Вы помните тот хлеб,
тот чёрный кляп для честных наших глоток?
В толпе прохожих в городе крутом
я опознал себя с набитым ртом.