МЕТЕЛЬЮ ТОПОЛИНОЮ В ОКНЕ

Мне покоя уже не вернуть.
Можно рожу довольную скорчить,
можно мирное слово ввернуть
в беспокойный чужой разговорчик,
можно в кресло себя усадить
и в клубах сигаретного дыма
за грехи никого не судить,
оставаясь никем не судимым.
Но однажды под утро, когда
прорастают печали и тени
и тревожно кричат поезда
о твоей неизменной измене,
мелкий пот утирая со лба,
от бессилия чуть ли не плача,
ты поймёшь: и такая судьба
для Отечества что-нибудь значит!
Не ошибся библейский пророк,
призывая к любви и смиренью,
ибо каждому вымерен срок —
и прозренью и стихотворенью.
Я полжизни смиренно прожил,
сочинял свои ахи и охи,
оказалось, тем самым крушил
постамент большевистской эпохи.
Он несётся как бурный поток,
он по-прежнему чист и простужен —
сокрушительный мой шепоток,
что Отечеству всё-таки нужен!