РАЗНОЦВЕТНЫЕ ШАРЫ

Карета королевы Матильды

Очутившись в тёмной камере, Фердинанд присел на топчан в углу и задумался. Потом подошёл к двери, ударил по ней кулаком и закричал:

— Откройте!

Ему открыли сразу, потому что он кричал королевским голосом.

—Чего надо? — спросил тюремщик, жуя грушу.

— Приведи сюда начальника тюрьмы, — приказал Фердинанд.

— Ещё чего! — сказал тюремщик. — Ночь на дворе. И вообще, начальники по камерам не ходят. Начальники сами заключённых вызывают, когда захотят.

— Приведи сюда начальника тюрьмы, или я велю сослать тебя на галеры, — тихо сказал Фердинанд. — Разве ты не узнаёшь меня?

Тюремщик посмотрел на него, подумал и скрылся. Вскоре появился сонный начальник тюрьмы, зевая, поправляя парик и осыпая бранью тюремщика.

— Кто вы такой, сударь? — спросил он сварливо. — И как вы смеете беспокоить меня среди ночи?

— Я король, — сказал Фердинанд. — Посмотрите на меня внимательнее.

Начальник тюрьмы посмотрел на Фердинанда, узнал его и похолодел.

— Простите, ваше величество, — пробормотал он. — Что вам угодно?

— Мне угодно выйти отсюда немедленно.

Начальник тюрьмы почесал парик.

— К сожалению, это невозможно, — сказал он, не смея взглянуть на короля. — Если бы ваше величество кого-нибудь убили… или что-нибудь в этом роде… Но за оскорбление величества полагается смертная казнь. Простите меня, ваше величество, но если я вас отпущу, я нарушу свой долг перед королём и государством. А вдруг к тому же окажется, что ваше величество, простите, не король?

— Да король я! Вы ведь сами видите, что я король! Не приговорят же к смерти короля за то, что он сам на себя нарисовал карикатуру!

— Как знать, ваше величество, — грустно сказал начальник тюрьмы. — Нигде не сказано, как поступить с королём, если он оскорбил собственное величество. Придётся создать специальную комиссию, чтобы она рассмотрела этот вопрос и вынесла решение.

— Убирайтесь вон! — закричал Фердинанд, бросив в него шляпу.

Начальник тюрьмы отшатнулся. Для него не было сомнений, что это голос короля.

— Позвольте мне сказать, ваше величество… — произнёс он чуть слышно.

— Не позволю! Убирайтесь! — сказал Фердинанд. — И пусть мне принесут свечи.

Начальник тюрьмы поклонился и вышел, заперев за собой дверь.

Фердинанд остался один в тюремной камере. Он поставил на стол большой тяжёлый подсвечник с тремя свечами, который принёс тюремщик, и начал расписывать стены. У него был уголь, мел и несколько красок. Фердинанд напевал самые весёлые песни, которые только знал, хотя ему совсем не было весело, чтобы не думать ни о тюрьме, ни о комиссии, ни о бутылке бургундского. Он рисовал почти всю ночь, а когда закончил, обошёл свою камеру и остался доволен. Все стены были расписаны: там были синие моря и лёгкие корабли под белыми парусами, нарядные города, цветущие степи, дремучие зелёные леса; всадники скакали по дорогам, летели птицы, ходили красивые и весёлые люди. И вся эта картина, нарисованная на четырёх стенах, была как большая светлая радость. От этой радости Фердинанд забыл и о тюрьме, и о комиссии, и о бутылке бургундского.

Щёлкнул замок, и вошёл всё тот же тюремщик. Он посмотрел на стены, и его лицо стало детским и простодушным.

— Вот это да! — воскликнул он и, забыв запереть дверь, бросился в коридор.

Вскоре он вернулся, ведя за собой ещё нескольких тюремщиков. Они уставились на стены, онемев от удивления. И вдруг все заулыбались, взялись за руки и стали танцевать. Один из них с блаженным видом бренчал связкой ключей. Фердинанд осторожно тронул его за плечо.

— Дай ключи, — сказал он шёпотом.

— Они мне нужны, — тоже шёпотом ответил тюремщик, позвякивая.

— Я их сейчас принесу, — пообещал Фердинанд.

Он вышел во двор, открыл ворота, вернулся в камеру и отдал ключи тюремщику.

Выйдя за ворота, он увидел, что прямо на него летит карета, запряжённая четвёркой белых лошадей. Он узнал её: это была карета королевы Матильды. Карета остановилась, чуть не сбив Фердинанда, и из неё вышла кипящая от гнева королева Матильда.

— Что всё это значит? — спросила она. — Мало того, что вы сбежали из дворца и сорвали церемонию, так вы ещё и в тюрьму попали! Хорошо, что мне сообщил об этом начальник тюрьмы. Напились, должно быть!

— Матильда, — попросил Фердинанд, — отпустите меня, я не хочу возвращаться во дворец.

— Нет, ваше величество! — ответила королева. — Я привезу вас во дворец и назначу шпионов, которые будут следить за каждым вашим шагом. Хотите вы этого или нет — вы будете королём.

— Не буду, ваше величество, — сказал Фердинанд. — Лучше я вернусь в тюрьму, и пусть меня приговорят к смертной казни.

— Но тогда вы не сможете рисовать, — рассмеялась королева. — А во дворце ваша мастерская по-прежнему будет в вашем распоряжении.

— На этот раз выиграли вы, ваше величество, — невесело улыбнулся Фердинанд и сел в карету. — Но подождём другого раза.

Всю дорогу они молчали. Вдруг Матильда остановила карету.

— Если вы так хотите, — сказала она, — выходите.

— Вы отпускаете меня, Матильда? — не поверил он.

— Да. Я целый день смотрела ваши картины. Вы настоящий художник. Если картины вам нужны, скажите, куда их доставить. А две или три я оставлю себе.

— Благодарю вас.

Фердинанд с изумлением посмотрел на королеву. В карете было темно, и он мог ошибиться, но ему показалось, что у неё в глазах стояли слёзы.

— Выходите! — повелительно сказала Матильда. — Только не вздумайте возвращаться. И можете жениться на ком угодно, хоть на цветочнице. Мне это совершенно безразлично!

Фердинанд вышел, снял шляпу и поклонился. Карета умчалась.

Праздничный пирог

Фердинанд осмотрелся и увидел гостиницу, где он оставил бутылку бургундского.

— Вам письмо, сударь, — сказал хозяин гостиницы, подавая ему розовый конверт, пахнущий духами.

По этому запаху Фердинанд сразу понял, что письмо от Альфонса. В нём было только одно слово: «Возвращайтесь».

Когда он вошёл в свой номер, слуга как раз собирался сунуть бутылку бургундского за пазуху. Фердинанд отобрал у него бутылку и вышел.

Хозяев дома он застал на кухне. Христофор сидел на столе, читал какую-то толстую книгу (очевидно, ту самую, которую написала его двоюродная тётка) и громким голосом отдавал распоряжения Альфонсу, а тот всё беспрекословно выполнял.

— Помогайте, — сказал Христофор как ни в чём не бывало, — а то он всё делает гораздо медленнее, чем я читаю.

— И расскажите, что с вами случилось, — добавил Альфонс.

— Я был в тюрьме, — объявил Фердинанд.

— Ничего себе! — сказал Христофор. «Добавить стакан сахару и ложку лимонного сока».

Альфонс, сделай сок.

— А вы ищите орехи, — обратился он к Фердинанду.

— Где их искать?

— Если бы я знал, где, я бы сказал «возьмите», а не «ищите».

Фердинанд стал искать орехи. К нему присоединился Альфонс. Христофор спрыгнул со стола и тоже стал искать.

— Хватит! — сказал наконец Альфонс. — И так обойдёмся. Читай дальше.

Христофор снова устроился на столе и взял книгу.

— «…И ложку лимонного сока», — прочитал он. — Сколько можно читать одно и то же? Фердинанд, возьмите лимон на столе и сделайте из него сок. Не беспокойтесь, не вы один не умеете. Альфонс, режь яблоки тонкими дольками. Ну и фантазия у моей тётушки! Так за что вы попали в тюрьму?

— За оскорбление королевского величества.

— Молодец! — одобрил Христофор.

Фердинанд удивлялся, глядя на Христофора. Сегодня он совсем не был похож на несчастного человека.

— Сколько яблок резать? — спросил Альфонс.

— Не знаю, на этом месте в книге клякса. Режь сколько хочешь. Фердинанд, вы сделали сок?

— Нет.

— Скорее. Так как же вы оскорбили его величество?

— Лучше я потом расскажу, — сказал Фердинанд, — всё равно вы не слушаете. И объясните, что это мы делаем.

— Мы печём фруктово-шоколадно-мармеладно-кремовый пирог, — важно ответил Христофор. — У меня сегодня день рождения.

В это время послышался звонок.

— Вы сделали сок, Фердинанд? — спросил Христофор. — Откройте.