РАЗНОЦВЕТНЫЕ ШАРЫ

Утро во дворце

В добрые старые времена жил на свете король Фердинанд Третий. Он старался быть хорошим королём, но это ему плохо удавалось, потому что он очень любил рисовать. Гораздо больше, чем управлять государством.

У Фердинанда Третьего, как и у всех королей, было много королевских обязанностей, но только одну из них он выполнял с удовольствием: он любил участвовать в придворных балах и увеселительных прогулках. А было ещё множество королевских обязанностей, которые отнимали много времени и не доставляли никакого удовольствия. Поэтому Фердинанд Третий не слишком радовался тому, что он король.

Всё началось в день приёма послов. А этот день, как и все другие, начался с утра. Хотя, может быть, никто во дворце, кроме короля, этого не заметил. Он открыл окно, посмотрел на солнце, дома и деревья и взялся за кисть. Окно он так и оставил открытым, потому что ему нравилось, чтобы по комнате гулял ветер.

Когда король рисовал, он был похож не на короля, а на художника, и напевал песни, которых не знают короли. А Фердинанд Третий знал эти песни потому, что иногда, когда его особенно донимали королевские обязанности, он тайком уходил из дворца. И тогда он видел, слышал и узнавал такое, чего короли обычно не видят, не слышат и не знают.

— Молодец, Фердинанд! — сам себе сказал король, немного отступив от своей картины и глядя на неё прищуренными глазами. — Но что-то мне жёлтый цвет не нравится.

Фердинанд Третий давно уже понял, что король ни с кем не может поговорить по душам, кроме самого себя, и с тех пор говорил по душам только с собой.

Он подошёл к окну и налил вина в высокий хрустальный бокал. Солнечные лучи вспыхнули в тёмно-золотом вине, заиграли в узорах хрусталя. Король замер: это был тот самый глубокий и радостный жёлтый цвет, которого он добивался. Это был такой цвет, что, если долго смотреть на него, в глубине души что-то начинало светиться и в этом свете исчезали заботы и неприятности.

За дверью послышались лёгкие решительные шаги. Король поставил бокал на подоконник, схватил одну из своих картин, выставил её на самом видном месте и сделал вид, что смотрит в окно. В комнату вошла его жена, королева Матильда. Она была в изящном бледно-сиреневом платье и в дурном настроении.

— Доброе утро, ваше величество! — сказала она высокомерно.

— Доброе утро, ваше величество! — отозвался король, отвесив ей церемонный поклон.

— Вы опять напились? — спросила королева, взглянув на бокал с вином.

Она считала Фердинанда Третьего страшным пьяницей и никогда не упускала случая сказать ему об этом, хотя он пил ничуть не больше, чем другие короли. Правда, эту странность королевы можно было понять. Её отец, тоже король, прославился тем, что его не мог перепить ни один король, герцог и граф, а однажды он даже пил на спор с сапожником, которого не мог перепить ни один сапожник в королевстве, и вышел из спора победителем. А два брата королевы несколько раз перепивали отца, но, конечно, когда он был не в ударе. Поэтому королева Матильда была уверена, что все короли и принцы только и думают, как бы выпить.

— Позвольте спросить, ваше величество, — галантно осведомился король, — что привело вас сюда в столь ранний час?

— Я пришла напомнить вам, ваше величество, что сегодня день приёма послов, чтобы вы не успели напиться, — сказала королева. — Но, кажется, я уже опоздала.

— А я думал, что вы пришли, чтобы испортить мне настроение.

— Мне нет никакого дела до вашего настроения, — сказала королева, — но я забочусь о чести государства и поэтому прошу вас помнить, что сегодня день приёма послов.

Фердинанду Третьему было очень скучно слушать королеву, а может быть, и самой королеве было скучно говорить такие скучные вещи, но она считала, что это её королевская обязанность.

— Не правда ли, ваше величество, сегодня чудесное утро? — сказал король, чтобы отвлечь королеву от забот о чести государства.

— Мне нет никакого дела до этого чудесного утра, — ответила королева. — В отличие от вас, мне некогда любоваться природой.

— Жаль, — заметил король, глядя куда-то в сторону, — иногда это доставляет большое удовольствие.

Проследив за взглядом короля, Матильда увидела картину, которую он выставил перед её приходом. На ней была пустынная равнина, унылое серое небо и тонкие деревья, склонившиеся под ветром. Как и все картины, которые рисовал Фердинанд Третий, она была не совсем обыкновенная. И поэтому чем дольше смотрела на неё королева, тем ей становилось грустнее и тоскливее.

— Боже мой, какая тоска! — простонала она, опускаясь в кресло.

— Вы правы, — подтвердил король. — Я чуть не взбесился от тоски, пока писал её.

Он преспокойно отвернулся от королевы и снова стал смотреть, как играет вино под солнцем.

— Долго это будет продолжаться? — взмолилась королева.

— Пока вы будете смотреть на картину и ещё минут пять, — ответил король.

Королева встала. Её красивые холодные глаза сузились от гнева.

— Хорошо, ваше величество, — сказала она. — Сейчас выиграли вы, но я ещё отыграюсь.

— Желаю успеха, — ответил король.

Королева Матильда смерила его презрительным взглядом и вышла. А король, напевая уличную песню, стал смешивать краски, чтобы получить тот цвет, который он увидел в бокале вина. Но цвет никак не получался. Король сел в кресло и задумался.

Придворная дама

Вдруг он услышал, что кто-то идёт по коридору и поёт. Король удивился, что кто-то, кроме него, поёт во дворце, и ему захотелось посмотреть, кто это. Когда голос приблизился, он открыл дверь и увидел незнакомую красавицу. Хотя, может быть, она была и не красавица, просто хорошенькая и очень милая. Он взял её за пышный розовый рукав, и не успела она опомниться, как очутилась в мастерской короля.

— Ах, ваше величество! — вскрикнула она немного нараспев.

Король весело рассмеялся.

— Почему вы поёте во дворце? — спросил он.

— Разве это запрещено, ваше величество? — Незнакомка подняла на него глаза; они были большие, серые и серьёзные, а лицо — золотистое от лёгкого загара.

— Нет, не запрещено. Но я никогда не слышал, чтобы во дворце пел кто-нибудь, кроме меня.

— Если вам не нравится, я больше не буду петь.

— Нет, что вы, мне очень нравится, — сказал король, — только скоро вы перестанете петь.

— Почему? — удивилась она.

— Потому что это дворец. Скоро вы сами всё поймёте.

— А дома я всегда пела, — сказала незнакомка. — Я только что приехала из провинции.

— Кто вы?

— Меня зовут графиня Элеонора, — ответила она, сделав реверанс. — Я новая придворная дама королевы Матильды.

— Я буду называть вас просто Эль, — сказал король, ласково улыбаясь, — потому что вы мне нравитесь. Я думаю, что с вами даже можно поговорить по душам. Вы совсем не похожи на придворную даму королевы Матильды.

— А на кого я похожа?

— На одну цветочницу. Она продаёт цветы на углу, недалеко от дворца, а когда поблизости никого нет, что-то тихонько напевает. И улыбка у неё такая же, как у вас. А в остальном вы на неё совсем не похожи.

— Какая же у неё улыбка?

— Не знаю, улыбку трудно объяснить. Это очень хорошая улыбка, так улыбаются простые и добрые девушки. А придворные дамы так не улыбаются. Я вам нравлюсь? — вдруг спросил король.