ПРЕДПОСЛЕДНЯЯ ВЕСНА

(Повести и рассказы)

БРОДЯЖНЫЙ ДЕНЬ

Оставить комментарий

А можно пить в такой день? Об этом в моих пацанячьих планах ничего не говорилось, но было предусмотрено, что надо «плыть по течению», то есть не препятствовать тому, что тебе несёт этот день и куда он тебя несёт. Но, чтобы не занесло куда не надо, было примечание: «только чтобы не затянуло в омут». Все эти правила и примечания нигде не были записаны, но я много думал об этом, и в голове у меня всё было выстроено чётко. Я решил, что с коррекцией на возраст выпить можно, только чуть-чуть. И я кивнул.

— Жора, — протянул руку новый знакомый.

— Сергей, — представился я.

Жора достал из внутреннего кармана куртки на треть початую бутылку водки с насаженным на неё одноразовым стаканом, из наружного кармана извлёк пакет с яблоками, налил полстакана и протянул мне:

— Давай сначала ты, а потом я. За твой дачный домик. Чтоб не последний был.

— Жора, я только один раз буду пить, — сказал я, — не такой у меня сегодня день. — Вдруг захотелось рассказать ему, что у меня за день, но рассказывать про этот день было нельзя, иначе он потеряет всякий смысл.

— Не такой? — вскинул он брови. — Да и у меня не такой, чтобы с кем-то пить. Задумался я сегодня, понимаешь?

— О чём?

— Обо всём. А если точнее, то о себе. В последнее время иногда крепко задумываюсь. Хотя чувствую, что уже поздно. Наверное, это тот случай, когда лучше никогда, чем поздно.

Он говорил нарочито беззаботно, с улыбкой, но я видел, что на душе у него муторно.

— Я выпью за тебя, Жора, чтоб не поздно было, — сказал я и поднял стакан.

— Спасибо, Серёга. Но мне кажется, что лучше нам выпить каждому за себя. И за себя, и не в одиночестве. По-моему, в этом что-то есть. А?

Я согласился, что «есть», выпил за свой «пусть не последний» дом, со вкусом закусил сочным яблоком. Потом Жора выпил за своё «пусть не поздно». Посидели несколько минут молча.

— Ты правда можешь прочесть лекцию о Гауди? — спросил я.

— На лекцию меня не хватит, — не сразу ответил Жора, — но кое-что читал. Я тоже архитектором хотел быть, но с третьего курса ушёл.

— Не захотел коробки строить?

— Да. А на большее я не способен — хватило ума понять. А ты лекцию прочтёшь?

— И я не прочту.

Я встал. Что сказать? «Прощай», «до свидания», «пока», «будь»? Ничего не подходило к случаю. Сказал:

— Я пойду.

— Давай, — отозвался Жора. — Встретились, как в поезде, только не поговорили, как иногда в поезде бывает. Да оно, может, и не надо.

— Не надо, — согласился я. — Так лучше.

— А чёрт его знает!

И я пошёл по дорожке, засыпанной листьями, догрызая яблоко.

Молодец Жора, не стал меня задерживать и лезть в душу. Правда, царапнул немного; ну да ладно, поделом. Но не сбил с настроя, затронул как раз самое существенное. Совпадение, конечно, самого дурного вкуса: почему-то затронул меня не кто-нибудь, а именно несостоявшийся архитектор. А я какой, состоявшийся? Тоже нет, хотя и выучился на архитектора, и работал столько лет. Даже как архитектор не состоялся, а хотел художником быть. Выучился бы на художника — ещё больше не состоялся бы. И опять этот Жора… Он что, специально задумался в один день со мной? Хотя это у него периодически, в отличие от меня. А когда задумывается, он каждый раз к кому-нибудь пристаёт? Нет, наверное. Тоже совпадение малоестественное, как в плохом кино. Хорошо ещё, что не выбил меня из бродяжного дня. Я слышал себя, и день тёк во мне и рядом со мной.

Я плохо подготовился к этому дню: даже не наметил, куда пойду. Да ведь я и не готовился, день свалился на меня внезапно. Отключился, послушал себя, и меня повело к морю.

Море всегда было связано у меня с представлением о силе и свободе, — нет, скорее это было глубинное, почти неосознаваемое ощущение; оно входило в меня вместе с прокаливающим насквозь солнцем, бликами на воде, волнами, в которых барахталось или неслось моё лёгкое загорелое тело… Потом до самого вечера, до сна я носил в себе эту силу солнца и воды, а утром снова тянулся к морю. Даже зимой или осенью память о море, въевшаяся в каждую клетку, давала мне силы.

Ходить предстояло ещё много, и я решил проехать на трамвае. Давно я не ездил в этом направлении: незачем было. Проплывали мимо знакомые дома, иногда перестроенные и покрашенные по-новому, прореженные и подстриженные кусты на бульваре. Раньше этот бульвар был дикий и неухоженный — гораздо лучше, чем теперь. Но всё равно это моё, родное, оставленное мной на многие годы.

На одном из переулков мелькнула девушка, похожая на Лену. Ну да, я думал о ней, вернее, вспоминал несколько раз мимоходом; потому, может быть, эта девушка и показалась мне похожей на неё. Хотя я не знаю, как она выглядит сейчас: после школы мы не виделись. Но мне кажется, что она не могла сильно измениться; во всяком случае, не растолстела и не утратила той стремительной линии профиля, которую я когда-то бесконечно рисовал где попало. По-настоящему я не забывал её никогда; она всплывала в памяти в самые разные, часто неподходящие моменты. Может быть, потому, что я привык рисовать её? Да при чём здесь это! И тут же, в трамвае, у меня возникла невероятная мысль: в этот день я могу… или должен… увидеть Лену, потому что девушка, напомнившая мне её, — один из знаков дня. И о бродяжном дне я рассказывал только ей. Но в этот день нельзя намечать и устраивать встречи…

Я совсем потерял её из виду. Даже не знаю, где она работает. Слышал, правда, что она замужем. Когда я это слышал? Давно, когда сам только что женился. Как же я собирался её искать? Ни фамилии не знаю, ни адреса. Ну и хорошо.

Лена появилась в нашей школе в девятом классе. Первого сентября я её сразу заметил. У нас тогда было трое новеньких: парень и две девчонки. Другая по классическим меркам была красивее Лены, но и в архитектуре, и в человеческом облике мне больше нравится модерн, чем классика: изысканные асимметричные линии, соединение несоединимого и тайна, неисчерпанность внешним видом. Так вот, в той девочке не было тайны, а в Лене, в неклассичности её лица и фигуры, — была.

Должно быть, я слишком откровенно уставился на неё, потому что она мельком взглянула на меня, потом ещё раз, словно проверяя, не показалось ли ей, что я так пялюсь на неё, и старательно стала избегать моего взгляда. Те двое, как потом выяснилось, до этого учились в одном классе; парень выяснил обстановку, и они уселись вместе за свободный стол. А Лена продолжала нерешительно стоять у стены, почти рядом со мной, и неожиданно для себя я брякнул:

— Если хочешь, садись со мной: мой сосед в девятый не пошёл.

Она обрадовалась — я сам заметил, а потом она подтвердила, — и не то чтобы улыбнувшись, а просветлев всем лицом, с балетной грацией сделала несколько шагов, бросила на стол портфель и села. А обрадовалась не потому, что я ей так уж понравился; просто она, стоя у стены, почувствовала себя одинокой и всеми брошенной.




Комментарии — 0

Добавить комментарий



Тексты автора


Реклама на сайте

Система Orphus
Все тексты сайта опубликованы в авторской редакции.
В случае обнаружения каких-либо опечаток, ошибок или неточностей, просьба написать автору текста или обратиться к администратору сайта.