ПРЕДПОСЛЕДНЯЯ ВЕСНА

(Повести и рассказы)

ПРЕДПОСЛЕДНЯЯ ВЕСНА

Оставить комментарий

Осенью — не в осень своей болезни, а предыдущей осенью — Валентин Алексеевич приехал в сад в неурочное время, среди дня. Ехать было совершенно незачем; просто захотелось листопада, костра, осенних мыслей, ночёвки в холодном тихом доме.

Войдя в сад, в конце его, у виноградных кустов, он увидел женщину, сидящую на скамейке спиной к нему. Сначала он не узнал её, но, подойдя ближе, разглядел, что это Аня, жена Алексея. А не узнал он её потому, что она, державшаяся всегда прямо, немного даже слишком, сидела согнувшись, как человек, от чего-то сильно уставший; да и вообще её здесь не должно было быть.

Она заметила его только тогда, когда он подошёл почти вплотную, вздрогнула и резко повернулась. Вид у неё был такой, что Валентин Алексеевич рассмеялся:

— Что, испугалась? Вот так же смотрел на меня Алёшка, когда я его застал за курением, — он в восьмом классе учился.

— Я не знала, что вы приедете, — сказала она первое, что пришло на ум, и натянуто улыбнулась, понимая нелепость своих слов.

— Я и сам не знал. Это внезапно и бесцельно. Почему ты здесь одна? Где Алёша? А Митька?

— Митю я отвезла к маме в деревню. На неделю. А у меня день свободный, на работу идти не надо.

— А дома тебя не ждут?

— Нет. Я собиралась задержаться у мамы. — Она встала и произнесла ровным голосом, искусственно ровным: — Не буду вам мешать. Поеду домой.

Валентин Алексеевич видел, что она огорчена его появлением.

— Нет, — сказал он, — это я тебе помешал. Оставайся, я уеду. Ты ведь ночевать здесь собралась?

Она помолчала, потом призналась:

— Да.

Странно, но она действительно как будто в чём-то призналась. И чем дольше она молчала, тем острее он понимал, что ей тревожно, одиноко, неуютно. Ему очень хотелось спросить: что не так с Алексеем? кто перед кем провинился? что происходит у них в семье? Но спрашивать было нельзя: никаких откровенностей между ним и невесткой не водилось.

Аня благодарно взглянула на него и даже для вида не стала возражать. Только спросила:

— А как же вы?

— А что я? Через полчаса автобус, на нём и поеду.

Валентин Алексеевич принёс с веранды скамейку и сел рядом. Предложил Ане:

— Хочешь яблоко?

— Хочу.

Он вынул из сумки два больших жёлтых яблока, одно протянул ей. Они хрустели яблоками и говорили о лете, о Чёрном море и о Мите, которого хорошо бы свозить туда. На море они почему-то не поехали. Ничего, хватит пока своего, Азовского.

Потом Аня проводила Валентина Алексеевича до калитки. Уже выйдя, он обернулся:

— Мне хочется погладить тебя по голове. Как маленькую. Только боюсь — обидишься или не так поймёшь.

— А вы не бойтесь.

Он осторожно погладил её жестковатые, коротко остриженные тёмные волосы, долго посмотрел в тёмно-карие глаза, непривычно тёплые и печальные. А она вдруг неловко чмокнула его куда-то возле уха и пошла по дорожке не оглядываясь. Её крупная, но стройная фигура в коричневом плаще проплыла среди деревьев и опустилась на скамейку у винограда. Теперь она сидела прямо.

Валентин Алексеевич подумал тогда о том, что почти не знает Аню. Он не помнил её ни обеспокоенной, ни грустной, ни радостно возбуждённой. Всегда ровная, в меру приветливая, в меру оживлённая… В тот раз, в саду, впервые проглянуло её внутреннее, настоящее. Трудно ей, наверное, так жить, постоянно пряча себя, даже если она привыкла к этому, да и тем, кто с ней рядом, пожалуй, не легче. Алёша стал каким-то дёрганым, говорит об усталости, — какая может быть усталость в тридцать лет? А ведь действительно выглядит усталым. Конечно, не в одной Ане тут дело, но от неё многое идёт.

* * *

Аня любила эти утренние полчаса или час в выходные. Пока Алёша и Митя спали, она уходила на кухню и там читала или просто смотрела в окно и думала — даже не думала, а наводила порядок в душе. В это время она чувствовала себя собой, просто собой, ни с кем не связанной, никому ничего не должной. Окунувшись в себя хотя бы ненадолго, потом легче было делать то, чего от тебя ждут, быть такой, какой тебя привыкли видеть.

Уже почти девять. Валентин Алексеевич сегодня в саду. Хорошо там! Когда зацветут деревья, надо бы съездить. И летом. Митя сегодня хотел, но ещё рано, холодно. А потом и на неделю можно будет отпустить его с дедом, пусть оба порадуются напоследок. Только не надо бы ему слишком привыкать к саду в это последнее лето — потому что оно последнее, а Митя глубоко переживает всякие потери и расставания. Или наоборот, пусть пропитается садовым духом, чтобы на всю жизнь хватило. И когда ему лучше сказать, что сад продадут?..

Каким молодцом был Валентин Алексеевич в тот день, когда она одна приехала в сад! Тогда она почувствовала себя виноватой перед ним, и ей открылось его одиночество и беззащитность. До этого они виделись редко — в основном по праздникам, в какой-то полуофициальной обстановке. Алексей иногда заходил к отцу один, а Митька — тот, кажется, готов был поселиться у деда. Валентин Алексеевич, созвонившись с ней, забирал его из садика, а утром отводил туда сам; теперь встречает после школы, и тоже Митя у него ночует, а на другой день возвращается домой счастливый.

После той встречи в саду отношения с Валентином Алексеевичем, немного отчуждённые, потеплели. Они неуловимо сблизились, перестали быть чужими и посторонними. А когда он заболел, Аня, приходя к нему, видела его слабым, стесняющимся своей слабости, нуждающимся в её помощи и неумелых сочувственных словах, и от этого он становился родным, почти любимым, почти отцом.

Аня выросла без отца. К тому времени, когда отец с матерью разошлись, она ещё не успела его запомнить: ей было два года. Мать, человек городской, заведовала сельским клубом. Замуж больше не вышла, в город возвращаться не захотела. Аня привыкла видеть её всегда чем-то занятой, оживлённой, поющей, играющей на пианино или аккордеоне, громко говорящей, распоряжающейся. Она создала в клубе хороший хор и занималась им самозабвенно. Аня тоже пела там. Ей казалось, что только этим хором мама и держится, а если его отобрать у неё, она сразу погаснет и постареет. А ещё ей казалось, что сама она не так нужна маме, как этот хор. Дом был неухоженный, неуютный, а вместо сада и огорода — яблоня, жердёла и сиренево-жасминные заросли. Здесь Аня научилась ценить тишину и одиночество. Близких подруг у неё не было, и всё самое важное, волнующее она привыкла держать в себе, не испытывая от этого никакого неудобства.

В сад она в тот день поехала потому, что ей нужно было уйти от всех и от всего, чтобы извлечь то, что лежало у неё где-то глубоко внутри, и разобраться в этом. Сад оказался единственным местом, где она могла надолго остаться сама с собой — и теперешней, и той, которой была когда-то; где её окружал простор и полное одиночество и где не ощущалось никаких признаков человеческого присутствия.

Ей стало трудно с Алексеем. Ничего как будто не случилось, но было совсем не то, чего она хотела и что было вначале. Её всё больше раздражало то, что он с азартом смотрит по телевизору бокс и футбол, хотя, казалось бы, это интерес вполне естественный. Но Алексей слишком полностью отдаётся этому, и его самого словно уже не остаётся. И даже сериалы иногда смотрит. А как трудно стало вытащить его в театр, на концерт! В последнее время она ходит с сотрудницей, а на концерте Спивакова случилось быть с Валентином Алексеевичем. Он говорил о музыке немногословно, но именно так, как можно говорить о ней. Хорошо она чувствовала себя рядом с ним. Она всегда представляла, что от мужчины должна исходить такая спокойная мягкая сила; ей нравилось, как он ведёт себя с ней, — как с женщиной и как с ребёнком, и звук его голоса нравился… Валентин Алексеевич пригласил её ещё раз, но она отговорилась занятостью. Больше не приглашал.




Комментарии — 0

Добавить комментарий



Тексты автора


Реклама на сайте

Система Orphus
Все тексты сайта опубликованы в авторской редакции.
В случае обнаружения каких-либо опечаток, ошибок или неточностей, просьба написать автору текста или обратиться к администратору сайта.