(Повести и рассказы)
День с самого начала пошёл неправильно. Агата вдруг взялась игнорировать приметы: зачем-то вымыла голову, хотя знала, что перед экзаменом этого делать нельзя, вместо «счастливого» платья вырядилась в белые штаны, и что-то повело её к университету по другой улице, — последнюю примету она придумала сама. Вот и провалилась. Ещё один год потерян. Но о первом потерянном годе Агата не жалела: ушла перед летней сессией, поняв, что никогда не будет заниматься ничем, связанным с экономикой.
Она пыталась решить, что будет делать целый год, осознать, как ужасно то, что случилось сегодня, но не чувствовала ни горечи, ни отчаяния, ни чего-нибудь другого, похожего на это. Так может быть, всё к лучшему? Конечно, учиться на филфаке — сплошное удовольствие, но где после этого работать? Вот если стать археологом, или поступить на биофак и потом выращивать цветы, или… Сколько интересного на свете, и она ещё может выбрать.
Сегодня на экзамене по английскому всё получилось даже смешно. Агата почувствовала, что экзаменаторы её всерьёз не воспринимают, а если точнее, считают просто милой дурочкой. Потому, наверное, что она, готовясь к ответу, улыбалась неизвестно чему: накатило ни с того ни с сего весёлое настроение. Обычно она сразу догадывалась, какой её видят, и, чаще непроизвольно, а иногда, как сегодня, сознательно, входила в этот образ себя, созданный другими, и вела себя соответственно. Вот и сыграла милую дурочку, которую видели в ней. И так вошла в образ, что действительно стала туго соображать, даже не смогла заставить себя собраться с мыслями и вспомнить то, что знала.
Один из экзаменаторов, ещё совсем молодой, говорил по-английски с таким хорошим произношением, что Агата с трудом его понимала. А потом запуталась в глагольных временах и не старалась выпутаться. Ей вдруг стало совершенно всё равно, как она ответит; она впала в оцепенение и всё глубже погружалась в него. Знакомые слова теряли значение, не соединялись в предложения…
Наконец экзаменаторша, худая женщина средних лет с усталым лицом, спросила:
— Как вы думаете, какую оценку мы вам поставим?
Агата улыбнулась — чувствуя, что глуповато, — и ответила так, как она никогда не говорила; тоном той недалёкой легкомысленной девочки, которую эти двое видели в ней:
— Троечку.
Женщина вздохнула:
— Больше не поставим. А вообще вы отвечали на двойку.
Агата пожала плечами и улыбнулась уж совсем по-идиотски.
Тут включился молодой:
— Устный экзамен по литературе и за сочинение у вас «отлично». Вы сочинение сами писали?
— Сама. — Улыбка не уходила.
— А чем вы занимаетесь в свободное время? Чем интересуетесь, увлекаетесь?
Вопрос Агате не понравился: в душу-то зачем лезть? И она решила, что из роли не выйдет, — не будет перед ними выворачиваться наизнанку.
— Музыку слушаю.
— Какую?
— Всякую.
Она действительно слушала всякую музыку. Но не скажет она им, что любит классику и джаз, что окончила музыкальную школу и преподаватели уговаривали её идти дальше, что у неё абсолютный слух. Не дождутся!
— А читаете часто?
— Бывает.
— И что читаете?
— Что попадётся. — Это уже было хулиганство, но Агату понесло.
— Почему вы решили поступать на филфак? — спросила женщина, до этого изучающе рассматривавшая Агату.
— Здесь учиться интереснее, чем на каком-нибудь мехмате. И легче.
Экзаменаторы переглянулись. Агата поняла, что своими ответами отбила у них всякую охоту вытягивать её. И решила им помочь:
— Да не беспокойтесь, ставьте двойку. Всё равно я не пройду.
Агата шла по улице, ела мороженое и смотрела на прохожих. Вот молодая мама со смуглым кудрявым малышом. Красивый, рожица радостная — такого бы сына иметь; не сейчас, конечно, потом когда-нибудь. А вот интересный мужчина. Правда, староват — лет, наверное, тридцать, но какие глаза, какой профиль! Даже не взглянул… А этот дядька с бородой какой-то знакомый. Где она его видела? Ну да, позавчера в автобусе рядом сидели; он её пропустил к окну, а сам вышел через несколько остановок. И взгляды косые на неё бросал, когда ехали. Да что смотреть-то? Ведь немолодой: лет сорок будет, а то и сорок пять. И толстоват немного. Почему это он так заулыбался? А это он ей улыбается, узнал. И так хорошо, по-товарищески, что и Агата ему улыбнулась, совсем чуть-чуть.
Ехать домой не хотелось. Агата села на скамейку в тени. Пахло вечнозелёными кустами, как на Чёрном море, и, может быть, из-за этого волнующего запаха Агата никак не могла проникнуться сознанием того, что с ней произошло на экзамене. В воображении рисовалось что-то банально-роскошно-глянцевое: море, предзакатное небо с пурпурными облаками, пальмы и среди всего этого — она, её открытые плечи в золотистом загаре, чей-то чеканный профиль и вкрадчивый баритон…
— Не возражаете?
Агата вздрогнула. Голос был примерно такой же, как в её воображении, а на скамейку рядом с ней сел тот самый бородатый дядька, который недавно улыбнулся ей.
— Просто не знаю как быть, — озабоченно проговорил дядька. — Сказать прямо — боюсь, что и разговаривать не станете, а начать издалека — чёрт те что подумаете. Можно прямо?
— Давайте прямо. — Пока было непонятно, но начало показалось Агате интересным.
— Обрадовали. Тогда познакомимся, и я сразу начну. Михаил Олегович, — представился он и протянул руку. — Извините, что первый, но я заметно старше вас. Тем более вы всё равно первая свою лапку не подадите.
Рука у Михаила Олеговича была спокойная и ласковая, а серые глаза — большие, тёплые, улыбающиеся.
Агата произнесла своё имя с удовольствием, как всегда, когда приходилось знакомиться.
— А я думал, вы Катя или Настя, — сказал Михаил Олегович.
— Я такая обыкновенная?
Он не просто смотрел на неё — он её разглядывал, изучал, но неприятно почему-то не было. Агата почувствовала, какой он уже начал её видеть, и мгновенно вошла в роль: девочка, избалованная вниманием, уверенная в себе, с повадками победительницы.
— Наоборот, вы такая, что раз увидишь — и запомнишь. — Похоже, что Михаил Олегович тоже кого-то играл: слишком уж обворожительно улыбался. — Просто в моё время половину девушек звали Танями и Наташами, а теперь — Катями и Настями. Наверное, такое редкое имя, как у вас, к чему-то обязывает?
— Конечно. Если бы меня звали Катей или Настей, я имела бы право быть как всё.
— А раз вы Агата, хотите быть как никто?
— Да.
— И получается?
— В основном получается.
— Ещё раз обрадовали. Если не блефуете. — И улыбнулся так, что обижаться на него совершенно не стоило.
— Так о чём вы собирались со мной говорить? — вспомнила Агата.
— Я хочу вам предложить — конечно, если подойдёте, — сняться в кино.
Михаил Олегович ничего больше не добавил. Он смотрел на Агату уже не улыбаясь и ждал. Агата не поняла, поверила она или нет. Но даже если он врёт, всё равно интересно: что придумал, какие сказки будет рассказывать?
Для отправки комментария вам необходимо авторизоваться.
© 2011 Ростовское региональное отделение Союза российских писателей
Все права защищены. Использование опубликованных текстов возможно только с разрешения авторов.
Создание сайта: А. Смирнов, М. Шестакова, рисунки Е. Терещенко
Все тексты сайта опубликованы в авторской редакции.
В случае обнаружения каких-либо опечаток, ошибок или неточностей, просьба написать автору текста или обратиться к администратору сайта.
Комментарии — 0