Написать автору
Оставить комментарий

avatar

РОКОВЫЕ ЧИСЛА

Двадцать лет — всего четверть моей жизни, срок небольшой (конечно, если не по 58-й статье), а для истории — просто ничтожный…

Двадцатую годовщину Октябрьской революции уже не могли отметить десятки её организаторов и тысячи участников. Ещё не расстрелянные дожидались своей участи до 38-го, 39-го, 40-го… Об этом сказано так много, что лучше вспоминать молча.

Не могу сегодня промолчать о другом двадцатилетии, «не нашем», но касающемся и нас.

9 ноября 1918 года победила революция в Германии. Свергнув кайзера Вильгельма, провозгласили Веймарскую республику. О ней — во множестве книг, от Келлермана до Ремарка…

Двадцать лет спустя, в ночь с 9 на 10 ноября нацисты учинили еврейский погром. Из-за множества разбитых витрин магазинов и лавок ту ночь нарекли «хрустальной». Какое издевательски изящное название!

Та ночь была прологом Холокоста.

Всего двадцати лет хватило немцам, чтобы классовый гнев сменился расовым бесчинством.

Звенит у меня в ушах. Ни Баркашова, ни Макашова не слышно, а в ушах звенит эхо разбитых витрин. Никуда не уйти от двадцатого века, изуродовавшего души бесчеловечной идеологией нацизма.

Комментарии — 2

  1. Борис Вольфсон

    ДВЕ ЦИТАТЫ НЕ ПРО НАС

    ПАСТОР МАРТИН НИМЁЛЛЕР:
    «Когда нацисты пришли за коммунистами, я молчал, я же не коммунист.
    Потом они пришли за социал-демократами, я молчал, я же не социал-демократ.
    Потом они пришли за профсоюзными деятелями, я молчал, я же не член профсоюза.
    Потом они пришли за евреями, я молчал, я же не еврей.
    А потом они пришли за мной, и уже не было никого, кто бы мог протестовать».

    ДРАМАТУРГ БЕРТОЛЬД БРЕХТ:
    Шагают бараны в ряд,
    Бьют барабаны, —
    Кожу для них дают
    Сами бараны.
    Мясник зовет. За ним бараны сдуру
    Топочут слепо, за звеном звено,
    И те, с кого давно на бойне сняли шкуру,
    Идут в строю с живыми заодно…

  2. Александр Смирнов

    Задумался, чем же в моей жизни примечательны двадцатилетние этапы, если отсчитывать от сегодняшнего дня.

    1992 год.

    «Шоковая терапия» Егора Гайдара, приватизация Чубайса. Раздел Черноморского флота между Россией и Украиной. Суд над Чикатило. Войны в Карабахе, Таджикистане, Приднестровье, Абхазии, Северной Осетии…

    А в России гражданские войны в очередях за водкой и за… бензином.

    Незадолго до этого (в 1991 г.) я вернулся в Таганрог из Мурманска, где проходил годичную стажировку в качестве зам. директора театра. И стал… бомбилой. Колесил по городу в поисках пассажиров на подержанном, недавно купленном, «жигуленке». Лучшего применения после директорской стажировки для себя не нашел.

    Не могу сказать, что в тот год был какой-то особый наплыв беженцев из «горячих точек», но то, что они появились, было очевидно. Причем, не только русские, оказавшиеся волею судьбы в других республиках, возвращались, точнее убегали, бросив все, в родные места, но и представители коренных народов этих мест оказывались в Таганроге в поисках лучшей жизни.

    Помню свое отношение к этим беженцам. Впрочем, тогда еще никакого подобного официального статуса у них не было. При случайной встрече с ними возникало чувство сожаления и вины. Вины за то, что мы, жителей одной страны, — тогда это воспринималось только так, — теперь не только разделены новыми идиотскими границами, но и оказались в совершенно разных условиях. Как бы ни было трудно в России, но у нас хоть не стреляют (точнее, стреляют, но хоть не так), а у них — настоящая война. Хотелось помочь, хоть как-то поддержать. Несмотря на проблемы с бензином, возил и подешевле, а порой и бесплатно.

    Отрицательное отношение к кавказцам, непринятие их, началось гораздо позднее. По крайней мере, у меня. Но это уже другая история. Планирую в ближайшее время рассказать ее.

    Отсчитываю еще 20 лет.

    1972 год.

    Я совершенно случайно поступил в техникум. Увидел утром группу дворовых друзей, одетых явно не для гуляния во дворе.

    — Вы куда это?

    — В техникум поступать.

    — В какой?

    — Судомеханический.

    — Подождите меня. Сейчас переоденусь и тоже поеду.

    Что меня тогда толкнуло — не знаю. Мама в то время уехала в отпуск и не могла повлиять на такое спонтанное решение. Только после успешной сдачи экзаменов выяснилось, что я и документов-то не подавал. Поехал в школу, забрал документы, отвез в техникум, написал заявление. Мама, вернувшись из отпуска, кажется, была в шоке, услышав от меня:

    — А я в техникум поступил.

    До сих пор ничуть не жалею об этом поступке, как и о трех годах, проведенных после учебы на Северном флоте.

    Оказалось, что больше половины группы ребята и девчонки из Украины. Там строился завод по производству гидроакустической аппаратуры. Вообще группа получилась многонациональной, кроме украинцев и русских, евреи, кавказцы, — тогда еще не было выражения «лица кавказской национальности», — совершенно обрусевшие поляки, немцы… И хотя в то время в паспорте была графа национальность, не припомню случая, чтобы кто-то кого-то различал по этому признаку. Все мы были дети одной страны, все мы были ее патриотами, даже несмотря на брюки-клеш, длинные волосы, за которые получали нагоняй, увлечение The Beatles, Creedence и Высоцким.

    Более того, и через сорок лет могу сказать, что ни один из моих однокурсников, ни тогда, ни в наши дни не будет принимать участия в каких-либо погромах или других расовых бесчинствах. Как бы ни старались наши правители и всякие последователи макашовцев-баркашовцев посеять и развить межнациональную ненависть, не только мои однокурсники, но и их дети, в подобных акциях не будут участвовать никогда. Подтверждение тому — встреча состоявшаяся летом этого года.

    67 человек разных национальностей из разных городов (Владивостока, Колымы, Кропоткина, Красного Луча, Тореза и др.), и теперь уже разных стран, собрались на двое суток на одной из баз Миусского лимана, чтобы отметить сорокалетие своего поступления в Таганрогский судомеханический техникум.

    Интересно было наблюдать за реакцией обычных пассажиров автовокзала в момент самой встречи, когда совершенно разные люди, с трудом узнавая друг друга, радостно кричали, обнимались и даже плакали от счастья. Пассажиры наблюдали очень насторожено, с опаской и недоверием. На свадьбу не похоже, на встречу родственников тем более. Да и вообще, встретить столько счастливых, радостных людей в одном месте в наше время — явление исключительное и настораживающее.

    Кто-то приехал со своей половиной, кто-то с уже взрослыми детьми. У всех по-разному сложилась жизнь. Кто-то стал большим чиновником, кто-то бизнесменом, кто-то уже пенсионер, отработавший определенный срок в шахте, кто-то до сих пор бороздит моря и океаны, кто-то окончательно спился, но все же нашел в себе силы добраться до этой встречи…

    Все мы разные, каждый из нас по-своему воспринимает этот мир, но всех нас объединяют не только годы юности, но и отношение к Человеку, независимо от его социального или материального положения, от его веры или национальности. За эти двое суток я убедился, что если кто-то из этих людей или их детей и возьмет в руки оружие, то только в целях обороны, но никак не нападения, а тем более по национальному признаку. Может быть, нас просто так научили, может быть, мне просто повезло в жизни. Не знаю.

Добавить комментарий

Реклама на сайте

Система Orphus
Все тексты сайта опубликованы в авторской редакции.
В случае обнаружения каких-либо опечаток, ошибок или неточностей, просьба написать автору текста или обратиться к администратору сайта.