Написать автору
Оставить комментарий
* * *
Струйки дождя на стекле —
с внешней его стороны.
Кажется, что защищен.
* * *
Крошечные деревца,
почти не дающие тени —
декоративная жизнь.
* * *
Золото не ржавеет,
не умирает любовь —
шорох опавшей листвы.
* * *
Господи, помилосердствуй,
чтоб стал пригодным для жизни
Твой справедливейший мир.
* * *
Тополь, в реке отразившись,
будто удвоился. Все же
он, как и я, одинок.
* * *
В мире твоем зазеркальном
все перевернуто, кроме
жеста безмолвного «Нет!»
* * *
Пепел остывший в печи.
Сырость. Продрог до костей
я, как покинутый дом.
* * *
Время печали придет
серым октябрьским дождем.
Утро в июле. Тепло.
* * *
В вазу добавил воды,
стебель подрезал, но вновь
с розы упал лепесток.
* * *
Поговорим о дожде,
детях, работе, друзьях.
Но не о прежней любви.
* * *
Голос певицы сковал
страх неудачи. Люблю
я и такою ее.
* * *
В трещине старой стены
свили гнездо воробьи.
Дует из трещины? Пусть!
* * *
Память — как сложенный лист.
В ней совместили края
юность и старость мои.
Чайка
Отдала всё тепло круглой гальке —
и высидела живых птенцов, —
но с каменными сердцами.
* * *
Понравились милой моей
те же стихи, что и мне.
Значит, был выбор мой верен!
* * *
Ищу ли себя,
от себя ли хочу убежать,
сам себя обвивая, как плющ?
* * *
Капля дождя, словно линза,
свет концентрирует в точке,
чтобы затем погасить.
Это закон перспективы:
клин уходящей дороги
сводит пространство на нет.
Так насладимся пейзажем,
вспыхнувшей ярко пылинкой,
каждою каплей дождя…
Горькая нежность прощанья
в точке, у самого края
света — пред вечностью тьмы.
Для отправки комментария вам необходимо авторизоваться.
© 2011 Ростовское региональное отделение Союза российских писателей
Все права защищены. Использование опубликованных текстов возможно только с разрешения авторов.
Создание сайта: А. Смирнов, М. Шестакова, рисунки Е. Терещенко
Все тексты сайта опубликованы в авторской редакции.
В случае обнаружения каких-либо опечаток, ошибок или неточностей, просьба написать автору текста или обратиться к администратору сайта.
ПРИСЛАНО ИЗ МОСКВЫ
Из жизни японцев
Я намедни, блуждая во мраке,
и зубами стуча налегке,
опрокинул рюмашечку сакэ,
или — чёрт её знает! — сакэ.
Горстка риса, конечно, не грузди.
Сам себе говорю: Не косей!
и полез на сервант, как на Фудзи,
понимая, что стал я — сэнсэй!
Я надел деревянную гэту,
намотал на себя кимоно…
Восходящее солнце! — Поэту
засветило, конечно, оно.
Ну, покончил я с этою… банкой.
Чем запить? — Церемонии! — Чай!.. -
И нацелился в публику танкой
(это вроде сонета). БАНЗАЙ!
Александр Воловик
Поскольку сакэ не водка,
его принесут не скоро.
Борис сочиняет хокку —
в Японии ураган.
А дома: заходит солнце,
И мошки, как буквы, пляшут
над первой зеленью сада,
и небо смеётся дождем
Силлабо-тоника в хокку? 5−7-5 — так интереснее.
А я вот эдак вот пару лет назад с хоками побаловался:
ХОККУ-ШМОККУ
<…>
Два дождя прошли:
дождь ранний и дождь поздний.
Вином согреюсь.
<…>
Зеркален ли карп
в старом пруду заполночь?
Оно мне надо?
<…>
Повезет еще.
37. Смотри в огонь.
И слушай маму.
<…>
Катится камень,
катится камень в гору
воскресной гаммы.
<…>
Спи Мариванна.
Слаще сентябрь с каплей
мёда в букваре.
<…>
Слова на ветер.
Заповедь на заповедь.
Прогноз на всегда.
Большая советская энциклопедия дает такое определение: «Хокку (иначе — хайку), жанр и форма японской поэзии; трёхстишие, состоящее из двух опоясывающих пятисложных стихов и одного семисложного посередине», — то есть, действительно, «5 — 7 — 5». Однако уже классик жанра Мацуо Басё нередко отходил от этого канона. Главным для него было другое. Он фактически определял хокку как импрессионистическое искусство. «Чувство, испытанное поэтом, становится стихотворением — именно в этом заключается истина поэзии хокку», — говорил Басё своим ученикам.
В русских переводах и подавно силлабический размер «5 — 7 — 5» удается сохранять далеко не всегда. Приведем примеры нескольких изумительных хокку Басё в переводах В.Н. Марковой:
* * *
Как быстро летит луна!
На неподвижных ветках
Повисли капли дождя.
* * *
Старый пруд.
Прыгнула в воду лягушка.
Всплеск в тишине.
* * *
Над простором полей —
Ничем к земле не привязан —
Жаворонок звенит.
* * *
Верно, эта цикада
Пеньем вся изошла? -
Одна скорлупка осталась.
* * *
Чтоб холодный вихрь
Ароматом напоить, опять раскрылись
Поздней осенью цветы.
* * *
С ветки на ветку
Тихо с бегают капли…
Дождик весенний.
* * *
Плотно закрыла рот
Раковина морская.
Невыносимый зной!
* * *
Из сердцевины пиона
Медленно выползает пчела…
О, с какой неохотой!
Как видим, ни в одном случае размер «5 — 7 — 5» не соблюден. Вероятно, это можно было бы сделать, но в ущерб смыслу и духу стиха.
Я думаю, что на русском языке невозможно точно воспроизвести структуру классических японских трехстиший, даже точно соблюдая предписанный размер. А вот импрессионистический стиль воспроизвести можно. Другое дело, что не всегда удается этого добиться…
«Пять — семь — пять»,
или «Хокку о любви,
сочиненные по всем правилам»
Отвечая на замечания о нарушении мною классического размера хокку, я решил попробовать уложиться в трафарет «пять — семь — пять». И вот что из этого вышло…
* * *
И в русском письме
есть иероглиф любви.
Ну, должен же быть!
* * *
Два встречных вихря:
объятие — лишь на миг,
и навеки — врозь.
* * *
Взгляд отморозил,
когда в любимых глазах
остыла любовь.
* * *
В той комнате свет,
в этой прохладный сумрак.
Встал на пороге.
* * *
Льдинки шелестят,
шепчутся о любви
и тают, тают…
* * *
Дынною коркой
месяц. О, не поскользнись,
душа, в облаках.
* * *
Размер нарушить —
не значит испортить стих.
Есть ли в нем любовь?
русский размер
«Семь пять семь» — на своём стоит Месропян.
«Нет, семь сорок!» — утверждает Боря Вольфсон.
Харакири сделал Басё…
Боря, для дальнейших упражнений в классической японской поэзии предлагаю взять псевдоним «Боря Япончик».