Пара слов о «Медитации…» А. Соболева

«Медитация на рисовом зерне» — четвертая книга Александра Соболева. Посвященный ей отзыв Оли Андреевой должен был появиться в одном из выпусков «Ковчега» за 2013 год. Мало сомнений, что были и другие печатные отклики. Стало быть, главные слова сказаны. Но появление электронной версии — информационный повод встроиться в этот ряд, высказав несколько слов о книге и поэте.

Что книга только четвертая — свидетельство очевидной авторской ответственности, едва ли не скупости. Исходя из объема уже написанного Соболевом, легко представить «Медитацию» шестой, седьмой… Впрочем, делать каждую книгу событием, быть может, самая верная авторская стратегия в мире сверхизбыточной поэзии.

«Медитация» — книга сильная. И внутренне ровная в этой силе — от стиха к стиху двигаешься как альпинист траверсом, не опускаясь до уровня «среднегорья» (простого профессионализма). Конечно и среди неизменно сильных текстов, есть вершины пониже. Но речь ведь совсем о другом.

Едва ли надо специально иллюстрировать сколь обширно пространство современной лирики. Кто заглядывал внутрь — знает, сколько там тематических вольеров и содержательных делянок, вмещающих любую стилистику и авторскую индивидуальность. Но и в столь объемной ойкумене Соболеву тесно. Прежде всего, тесно тематически. Это видно невооруженным глазом. Он хочет писать о вещах и предметах для поэзии не то чтобы не предназначенных, но мало доступных по факту (если исходить из опыта предшественников). У поэта в такой ситуации только два выхода. Перемахнув через ограждение, уйти в прозу или вырвать и передвинуть ограду, расширяя само внутреннее пространство, содержательную вместимость поэзии. Второй путь требует уже не способности, но таланта и все равно почти неизбежно чреват поэтическим провалом. Но Со-болев предпочитает именно его.

И оказывается прав. Возможности содержательной экспансии лирического слова ограничены. Но пределов поэзии не знает никто. Их устанавливает живой творческий опыт каждого новатора. С А. Соболевым поэзии повезло — оставаясь внутри поэтического, слова, он таки хорошо заступил в пределы прозы… Нет, не точно. Скорее, это заступ вообще за пределы художественного слова. Су-меть написать художественно о геологическом процессе или астрофизическом явлении, свойствах воды или антропогенезе — значит расширить область литературы (принципиально эмоционального, субъективного слова) за счет науки, ее принципиально отстраненной от человека «объектной» понятийной речи. В описываемом случае именно сохранение автора внутри поэзии дало шанс на максимально значимый прорыв. И он состоялся. Поддайся поэт в бега, уйди в необъятные пространства прозы, поэзия лишилась бы значимого тематического прибытка. Случается, стало быть, вящая польза во внутреннем самоограничении и сознательно заданной несвободе.

Повторюсь, в «Медитации» много творческих заступов, закреп-ляющих новые владения лирики. Хотел было перечислить, но понял — займет много места. Они есть в каждом из разделов книги. С одного из них — «Сверхновая» — книга начинается. Но плотней всего концентрация таких прорывных стихов в «Войне», «Стихиях», «По дороге туда». Впрочем, читателю есть полный смысл осваивать сборник без пропусков.

И, может быть, главное.

Поэты/художники — существа пафосные. Любят сильные жесты, манифесты. История искусства и литературы переполнена громкими декларациями (вот хотя бы из ростовских 90-х: «искусство или смерть»). Пускай даже за эти трескучие словеса некоторые молодые (и немолодые) люди готовы отдать жизнь. И даже отдают. Умереть не трудно. Это делается как-то само собой. Как не трудно обличать и/или проклинать мир, его серость, грязь и пошлость; высмеивать его или наоборот, поднимать на восклицательные котурны; пускать слезу, жалея себя, человечество, планету, вселенную… Куда сложней удержать словом мир как целое — подтвердить его в предельных противоречиях и невероятных переходах, поймать его восходящий внутренний поток, заставляющий отступать смерть и хаос.

Лучшие стихи Соболева и есть такое ПОДТВЕРЖДЕНИЕ ЖИЗНИ во всей ее силе и немощи, трагедийности и комизме, неизменном внутреннем Свете. Именно так я ощущаю «Искать человека» и «Пейзаж с ловушкой для птиц», «Бурую балладу» и «Багровый этюд-2008», «Медитацию на рисовом зерне» и «Осенний этюд с драккаром», как и многие другие стихи четвертой книги.

Искусство — многоцелевое устройство. Но подтверждать жизнь — его высшая задача. Потому что самая сложная; потому что синтез — невероятная сумма всей гаммы чувств, испытываемых человеком по отношению к миру и к себе. Только когда эта вселенская буря, втиснутая в рамки одной души, на выходе обернется ровным четким Светом, идущим от текста (нотных знаков или холста), искусство состоялось.

Не удивительно, что подтвердить жизнь своим творчеством удается лишь единицам. Соболев из них.