Всякая патетика при воспоминаниях о Николае Михайловиче Скрёбове глубоко чужда мне. Потому что сам он не любил выпячиваться и превозноситься.

Его отношение к себе иногда звучало в метко оброненных иронических фразах:

— Моё здоровье? Возрастная норма.

— Мой диагноз? Давно не лечился…

— От поздравлений, конечно, устаёшь. А в этот раз меня переюбилеили!

— Говорите, сильно похудел? Старею, высыхаю…

— Ну какой я поэт! Просто журналист, пишущий стихи.

Дон Кихот Созвучьевский. Дружеский шарж Н. Коноваленко на Н. М. Скрёбова

Жила в нём неиссякаемая уверенность в том, что каждая искра поэтического таланта может возгореться и подарить современникам подлинное открытие, а потому должна быть замечена и поддержана. Он поддерживал эти искры как мог: добрым словом, вступлением к первой поэтической книжке, отзывом на рукопись, деликатным советом, рекомендацией к публикации… Поэтому для многих литераторов моего поколения Николай Михайлович стал учителем в писательском начинании, добрым собеседником. К его мнению всегда прислушивались и молодые, и опытные литераторы.

Вдохновение он черпал в своей человеческой судьбе. Была она непростой, при внешнем благообразии: занимал редакторские должности в издательствах, несколько лет работал инструктором в обкоме КПСС. Об этом есть даже поэтическое свидетельство в его строках: «Понятие „номенклатура“, / Был грех, относилось ко мне».

Потом были долгие годы работы журналистом и редактором на ростовском радио, затем в телерадиокомпании «Дон?ТР», составление и ведение радиожурнала «Дон литературный». Уже в конце 1970? х Николай Михайлович был другом многих ростовских библиотек.

И всё это время пишутся стихи, издаются поэтические книжки, проходят творческие вечера. Уже выпустив десяток поэтических сборников и написав для спектакля Ростовского театра юного зрителя тексты песен, ставших популярными в городе, он говорит: «У поэта в России должна быть громкая судьба. А что у меня?»

Став членом Союза писателей, Николай Михайлович дорожил близким кругом литераторов. Он хорошо знал поэта Вениамина Жака, прозаика Виталия Сёмина, был дружен с поэтом Леонидом Григорьяном, давняя дружба связывала его с поэтом, прозаиком, историком, публицистом Владимиром Сидоровым, с семьёй историка и прозаика Павла Шестакова… Он сохранял дружеские отношениями с поэтами и переводчиками Даниилом Долинским, Виктором Стрелковым, Николаем Егоровым. Этот список можно продолжать…

Другом и учителем был для него поэт и журналист Василий Родионович Креслов, руководивший литературным клубом «Поиск». В 1995 году, после его смерти, начинает формироваться литературный клуб при Донской государственной публичной библиотеке, здание которой только что достроили и торжественно открыли. Николаю Михайловичу предлагают возглавить новое литературное сообщество.

Что заставило его принять это предложение? Уважение к памяти Василия Родионовича, которого он хорошо знал, или уважение к тем литераторам, которые обратились к нему с этой инициативой (Михаил Милин, Михаил Радовель, Борис Троицкий, Наталья Апушкина), или понимание, что новой библиотеке необходим поэтический клуб? Он предлагает название клуба (впоследствии литературного объединения) — «Созвучие» и свой принцип его бытия — добровольность, доброжелательность, добросовестность, добропорядочность (ДДДД).

При этом в последующие годы Николай Михайлович поддерживал своим вниманием и другие литобъединения города: «Дон», «Окраина», «Ростсельмаш», а также литобъединения Таганрога, Чалтыря, Шахт…

А человеческая судьба и спорила, и посылала импульсы судьбе поэтической: потеря близких друзей и родных, тяжёлая болезнь жены, смерть сына…

В 2008 году, когда близилось 70? летие со дня рождения ростовской поэтессы Елены Васильевны Нестеровой — первого руководителя литобъединения «Дон» — возникла идея издать сборник воспоминаний. Инициатива родилась из моего разговора с редактором издательства «Странник» Виктором Тихоновым. Название я тогда предложила сразу: «Венок Елене». Уже были собраны эссе Николая Скрёбова, отзыв на книгу «Рассветные окна» Леонида Григорьяна, воспоминания студийцев объединения «Дон», посвящения ростовских поэтов. Я знала, что издателем посмертной книжки поэтессы и хранителем её поэтического наследия был Николай Михайлович. Мы с Виктором Тихоновым решили обратиться к нему в надежде на публикацию малоизвестных её стихов.

Он принял идею книги сразу. Многие посвящения уже знал и добавил ещё два, вручённые ему авторами. И главное — подборку стихов Нестеровой, тогда малоизвестных. Он также помог связаться с сыном Елены Васильевны — Глебом, который передал фотографии из семейного альбома.

В результате получилась полноценная мемуарная книжка. Значение её выхода я оценила, когда сотрудники ростовских библиотек, лично знавшие поэтессу, разбирали у меня из рук стопки принесённых книжек.

С особым настроем Николай Михайлович читал стихи Константина Симонова, который стал его кумиром с детства. Симоновские стихи олицетворяли жизнь поколения, прошедшего через трагедию Великой Отечественной. Поэтические вершины Симонова совпали с юностью и молодостью Скрёбова и были приняты его сердцем на всю жизнь. Симоновское ощущение и восприятие войны он разделял полностью. Всегда использовал возможность исполнить его стихи. Читая их нам, доносил мужественность строки, достоверность поэтического переживания, дыхание сурового военного времени.

Николай Михайлович обладал способностью превращать мероприятия, продиктованные юбилейными литературными датами, в интересные беседы, обсуждения, «круглые столы». Так случилось с юбилейным гоголевским вечером. Он предложил каждому прочесть посвящения свои или других поэтов, выбрать и представить отрывок из любого произведения Гоголя, прочитать отзыв или воспоминания о нём.

Вечер получился интереснейшим. Сам Николай Михайлович читал свою «Февральскую ночь 1852» на сожжение рукописи «Мёртвых душ», его поддержал Андрей Данкеев — посвящением Гоголю Бориса Чичибабина, Лариса Белинина представляла отрывок из повести «Майская ночь, или Утопленница», я выбрала отрывок из гоголевского «Портрета».

А в конце вечера Николай Михайлович представил фрагмент из «Мёртвых душ», где Ноздрёв и Чичиков играют в шашки, а потом, когда Ноздрёв начитает жульничать, они ссорятся, дерутся — и является капитан-исправник. Николай Михайлович не просто читал — он так азартно, так живо представлял обоих игроков, их характеры, их скрытые намерения, а потом вспыхнувшую ссору… И, пожалуй, самое интересное — он изобразил их реакцию на явление исправника.

Мы слушали с удивлением и замиранием. А я думала: какой актёрский талант скрывался в нашем учителе! Вечер запомнился всем, я только жалела, что зрителей в зале было немного.

Другой пример — лермонтовский юбилей 2014? го. Николай Михайлович предложил нам самим выбирать темы докладов, читать посвящения поэту, его любимые стихи и вообще обмениваться любой информацией о его жизни и творчестве. А сам Николай Михайлович приходил каждый раз то с рассказом о каком-либо эпизоде из биографии Лермонтова, то со стихами, которые очень любил. Особый оттенок его чтению придавала болезнь, уже очень истощавшая и забиравшая его силы. Невольно сливалось предчувствие близкого ухода поэта начала ХХI века и такое же предчувствие Лермонтова, погибшего в середине века ХIХ? го.

В конце 2012 года, когда был напечатан последний поэтический сборник Скрёбова «Засветло», Николай Михайлович в разговоре попросил моего совета, как организовать его распространение для библиотек области. Я стала узнавать, как это можно сделать. Сотрудники Донской публичной подсказали лучший вариант. Осенью должна была проходить очередная учёба для библиотекарей области. Одним из пунктов в программу занятий можно было включить презентацию сборника «Засветло». На этом остановились. Но, когда подошло время учёбы, ею уже занимались не сотрудники библиотеки, а методисты Института повышения квалификации. Программу перекроили, день назначили последний, пятницу, и очень неудобное время — одиннадцать часов, когда у Николая Михайловича была планёрка в редакции «Дон?ТР», где он обязан был присутствовать. Но он меня успокоил, сказав, что договорится пробыть там до десяти тридцати, а потом на такси приедет в библиотеку. Я обещала к этому времени принести упаковки книг, привезённые заранее, в зал, где будет проходить учёба.

И вот в эту «страстную» пятницу, когда я уже была перед входом в зал с книгами, а он сообщил по телефону, что едет на такси, и оставалось десять минут до условленного начала презентации, ко мне вышла координатор учёбы и стала выговаривать, что они не успевают, и всю программу затянули, и вообще не стоит проводить презентацию.

И тогда вскипела уже я:

— Да вы не представляете, кого пригласили! Николай Михайлович — заслуженный работник культуры России, член Союза российских писателей, главный редактор «Дон?ТР». И почему ваши библиотекари не должны слушать его замечательные стихи?!

Она не ожидала такого отпора. Как-то съёжилась и залепетала:

— Да я… Да что… Но только покороче…

Николай Михайлович уже подходил к нам.

— Сейчас объявят вашу презентацию, — предупредила я, открыла дверь в зал и стала освобождать проход.

Координаторша, уже у стола ведущей, поясняла ей изменённый порядок программы. И та объявила начало презентации.

Николай Михайлович всё понял сразу: и неразбериху, и затянутость всего мероприятия, и усталость слушателей, и вообще неожиданность для них его появления. Ни на секунду не смутившись, он коротко представился и начал читать стихи.

Читал он, как всегда, замечательно! Пленила его неповторимая интонация. Звучала в его дыхании гармония русского слова. Она сливалась с мыслью, которая задевала каждого в зале, ибо это была книга об итогах человеческой жизни, в которой случилось больше печалей, чем радостей; потерь, чем обретений. Но всё пережитое его мастерством и трудом души было переплавлено в гармонию поэтической строки…

Уже к концу первого сонета зал затих и напряжённо слушал. А он не останавливался. Казалось, поэт явился в эту суматоху из другой вселенной, потому что смог победить суетную повседневность музыкой своей души, которую он не жалел для слушателей, усталых и замороченных буднями… И это уже были его слушатели, его будущие почитатели.

Минут через двадцать он неожиданно прервал чтение. Потом устало вздохнул и повторил:

— Книга называется «Засветло».

— Где её можно купить? Сколько стоит? — раздались вопросы со всех сторон.

И тогда я подняла стопку книг на стол. Повернула обложкой к зрителям:

— Поэт дарит эти книги вашим библиотекам!

— Если захотите, с автографом, — подтвердил он.

Книги стали поспешно разбирать со стола и пытались подойти к Николаю Михайловичу. Он отошёл в сторону от ведущей, сел за стол и начал надписывать протягиваемые сборники. Общий ход мероприятия сразу сбился. Ведущая объявила перерыв. А к столу выстроилась очередь за автографами.

С другой стороны ко мне подошли директор и сотрудники Центральной городской библиотеки имени Горького и стали просить несколько пачек книг для городской библиотечной системы.

— Сейчас Николай Михайлович закончит и всё решит. Книги ещё есть, — заверила я.

— Мы отвезём упаковки к себе на Большую Садовую на своей машине и тоже устроим презентацию в нашем новом читальном зале, — предложил директор.

Когда было закончено с раздачей автографов всем желающим, оставшиеся пачки книг увезли в центральную библиотеку. Та же машина отвезла Николая Михайловича в в Дом радио.

Но Николай Скрёбов был не только участником и ведущим многочисленных памятных литературных вечеров и презентаций, проходивших в библиотеке. Он являлся членом редакционного совета краеведческого альманаха «Донской временник», издаваемого Донской публичной библиотекой. Это издание, выходящее в свет уже четверть века, стало событием в культурной жизни Юга России, а Николай Скрёбов и редактором, и автором его раздела «Литературный альбом».

Николай Михайлович был не только авторитетным руководителем секции поэзии «Созвучия», но и «крёстным отцом» секции прозы. Так получилось, что взрослеющие поэты начали писать рассказы. Среди них была Татьяна Бусарова, которая возглавила эту группу литераторов. Тогда Скрёбов предложил ей проводить отдельно занятия для начинающих прозаиков.

Через три года таких занятий возникло желание издать коллективный сборник рассказов. Я стала помогать в этом Татьяне. Мы определили круг авторов и издательство «Странник», с которым предстояло сотрудничать. Когда поделились идеей этого издательского проекта с Николаем Михайловичем, он поддержал его и предложил включить свой, как он сказал, «рассказик». Сборник получил название «Плата за проезд» и вышел в конце 2006 года. Это был первый сборник рассказов участников ростовских литературных объединений, изданный за последние полвека.

Потом последовали другие сборники: «Белые птицы» (2008), «Неслучайные попутчики» (2009), «Южный ветер» (2011), «И начнётся день…» (2013), «Жить не по правилам» (2014). И в каждом Николай Михайлович принимал деятельное участие: писал предисловие, поручал писать предисловие мне как составителю и помогал советом, разрешал спорные вопросы с авторами, участвовал в обсуждении уже выпущенных книг.

Пожалуй, участие в обсуждениях было самым интересным. Он не старался ставить пятёрки и двойки. Высказываясь, всегда подчёркивал, что это его личное мнение. И при этом старался отметить оригинальность и достоинства каждого произведения, что пробуждало у авторов желание дописать отложенные черновики, вернуться к забытым сюжетам, попробовать освоить новую форму.

Особенно запомнилось его присутствие в октябре 2014 года на презентации сборника «Жить не по правилам». Он говорил последним, повторил свой принцип, что «главными ценителями литературы остаются читатели и время». Обращал внимание на новые темы, прозвучавшие на страницах сборника. На воспоминания, которые согрели его, на живой язык многих текстов. Поздравлял дебютантов с публикацией. Радовался пришедшим на обсуждение читателям. Всех членов «Созвучия» призывал не бояться экспериментировать.

Дружеский шарж, нарисованный членом «Созвучия» художницей Натальей Коноваленко, представляет Николая Михайловича в образе Дон Кихота, сидящего за столом и большим гусиным пером пишущего историю литобъединения. У ног его верный пёс Музик, а вокруг — стопки изданных нами книг. Надпись над рисунком: «Дон Кихот Созвучьевский».

И действительно, Николай Михайлович два десятилетия оставался рыцарем без страха и упрёка литературного сообщества, собирающего под кровом Донской государственной публичной библиотеки своих членов, читателей и почитателей. Он преподнёс нам урок бескорыстного, безупречного служения русской литературе и уважения к тем, кто идёт ему на смену.