Ч. 3 гл. 10−12

10

Вермишель с тушёнкой, да ещё приправленная растущей здесь же черемшой, на мой вкус, не уступала тому блюду, которым ублажал нас с Мариной заботливый Джонни. Кашевара Славу я похвалил не из простой вежливости. И оказалось, что есть в заволинской команде и улыбчивый парень. Правда, от дополнительной порции, щедро им предложенной, я отказался: надо было держать себя в спортивной форме. По ходу ужина командор представил мне и сменившихся с вахты часовых: свою «правую руку» Юрия и его молодого помощника, которого, как я уже знал, звали Женя.

«Заморив червячка», мы с Сашей поднялись от поляны немного вверх по склону и уселись под кустом белого рододендрона. Саша прихватил фляжку нарзана, набранного из бьющего где-то неподалёку источника, и мы по очереди отхлёбывали по глоточку, вдыхая веющий со стороны лагеря слабый ландышевый запах.

— Я, Шурик, к тебе, собственно, по делу пришёл, — начал я. — Видел вчера у твоих ребят кассетник. Надо одну запись прослушать.

— На весь дом творчества ни одного магнитофона? Ради одного этого в такую даль пёрся? — разочарованно спросил Заволин. — Я-то думал, ты с нами в пещеру собрался.

— Может, ещё и соберусь, — обнадёжил его я. — Ну, так к? к насчёт мага?

— Да это не проблема. Тяжёлым роком увлёкся на старости лет?

Я усмехнулся его случайному, но очень уместному каламбуру.

— Ты не глядя в яблочко угодил. Именно мой тяжёлый рок привёл меня сюда, к тебе. Только не тот, который музыка, а тот, который судьба, — выразился я несколько коряво. Но Саша меня понял.

— Ну, так рассказывай.

— Рассказ долгий, — предупредил я.

— Тогда заодно и музыку твою послушаем.

— Музыку оставим на потом. Под занавес рассказа.

— Тебе видней.

Я, разумеется, не собираюсь повторять вам то, что вы уже знаете. И Саше рассказывал без особых подробностей. Самое основное — да и то: перескакивая с пятого на десятое.

Но Саша всегда был толковым мужиком и всё схватил верно и тонко.

— Рви отсюда когти, Андрюха, — не раздумывая, вынес он свой вердикт. — Тебя пасут люди какого-то местного босса. Чем уж ты им не угодил — не знаю, да лучше этого и не выяснять.

— Ты прав, Шурик. Наверно, я так и сделаю. Вот плёнку послушаем — и решу тогда. Тащи кассетник…

Когда запись кончилась, мы оба пригорюнились.

Теперь я знал, что Ракитин всё-таки побывал в куинбусовском люксе. Знал, каким был последний разговор двух школьных друзей и чем он закончился. Плёнка не прояснила для меня лишь три обстоятельства: произошло ли падение Ракитина по его собственной оплошности, или его подтолкнула чужая рука? Что творилось в номере Куинбуса, когда я стоял на перилах его лоджии? Что случилось в промежутке между его выходом из номера в коридор и прибытием в лифте на первый этаж?

Но даже если бы я ответил на эти вопросы, опасность, угрожающая лично мне, не уменьшилась бы ни на йоту. Возможно только, что тогда я нашёл бы способ защититься от неё каким-то иным способом, кроме бегства. А сейчас, как верно определил Саша, как женским чутьем ощутила Марина, ничего другого мне не оставалось.

Значит, решение найдено. А раз так, надо действовать…

— Дуй в свою богадельню за вещичками, Андрюха, и возвращайся к нам, — посоветовал Заволин. — Тут тебя никто искать не будет.

— Да, — ответил я, — а если и будут, твоя служба раннего оповещения сработает. Она у тебя чётко поставлена.

— Без этого нельзя. Тут как-то местные «старатели» наковыряли шурфов прямо возле своего аула. Ну, их способности заметили — и отправили заниматься этим увлекательным делом на другую речку — в район вечной мерзлоты.

— А ты не боишься?

— Остерегаюсь, конечно. Но без риска в наши дни… Да чего там «в наши» — всегда так было, — без риска ничего в жизни не добьёшься. Ты можешь сказать, что я нарушаю закон. Но кто его придумал, Андрюха? В советской конституции записано (я, правда, её не читал): богатства недр принадлежат народу. А мы с тобой — что, не народ? В той же Америке — всё принадлежит народу. А кто первый застолбил участок — тот и хозяин. А у нас?.. Кто ни застолбил — а отдай чужому дяде. Нет, дружище. Таких законов я не признаю. Они установлены хозяевами для рабов. Хемингуэевский герой по близкому поводу сказал: «Нет такого закона, чтобы человек голодал».

— По тебе не скажешь, что ты недобираешь калорий, — невольно улыбнулся я.

— Я в образном смысле говорю, Андрюха, не в буквальном.

— Ну, тогда конечно… Ладно, дружище, — поднялся я. — Спасибо за помощь, за ужин, за участие. Желаю успеха. Чтоб ты застолбил свою золотую жилу.

— А тебе удачи. Поосторожнее там — гляди в оба! Когда тебя ждать?

— Да понимаешь… — замялся я. — Я ведь, наверно, буду не один.

— Ты всё-таки хочешь уехать с ней? — помрачнел Заволин.

— Да.

Он сжал губы.

— Пойми меня правильно, Андрей…

— Да всё я понимаю. Знаю, как ты к этому относишься. Можешь не объяснять.

— Сам же был моряком… — оправдывающимся тоном произнёс Саша.

— Да. Женщина на корабле — яблоко раздора, ящик Пандоры и тому подобное…

— Нет… Конечно, в экстренном случае приходите вдвоём. Но… в пещеру я вас не возьму… А то как бы хорошо получилось! Неделю прокантовались бы в пещере. После, через перевал, вышли бы на северный склон — и ищи-свищи тебя потом…

— Ладно! — оборвал я разговор. — Жизнь продолжается. Как-нибудь в другой раз, — пообещал я с напускной бодростью.

Мне было невесело. Но я действительно понимал Сашу. Дело не только в нарушении привычного психологического климата мужской группы. Саша стал закоренелым холостяком и женоненавистником с тех давних уже пор, как его первая (и последняя) жена… Впрочем, вам эти подробности ни к чему…

Вы ещё что-то хотите спросить?.. Почему я не пригласил вас послушать вместе с нами грищуковскую кассету?.. Ну… нет сейчас настроения объяснять. Со временем всё узнаете. И услышите…

11

Спускался я наперегонки с солнцем. Сперва почти с одинаковой скоростью. Затем — когда оно спряталось за правый край ущелья — уже нельзя было определить, кто быстрей.

Предварительный план мой был ясен и прост.

Воду из бассейна спускали во время ужина. Я, как и утром, проникаю на первый этаж корпуса через бассейн. Звоню Марине, затем Вале. Они с вещами, — ну, вероятно, и Зоя для подстраховки — приходят на автобусную остановку, с тылу которой я жду их, под прикрытием задних щупалец «осьминога». Они останавливают такси, и мы с Мариной «уезжаем в аэропорт». По пути, в одном из не слишком отдалённых промежуточных пунктов, выходим, пересаживаемся на электричку или поезд, добираемся до ближайшего крупного порта, откуда на «комете» или теплоходе переправляемся в Крым. Что делать дальше — решим на месте.

Резервным вариантом, на случай непредвиденных осложнений, оставалась всё та же палочка-выручалочка «Альбиция», которую Паша Брылёв, если вы не забыли, обещал подогнать в район пансионатского причала между двадцатью и двадцатью одним часом…

Когда я добрался до устья речонки, солнце уже опускало в воду свой багровый подол. Оно было тревожно красным и холодным, как остывающая звезда. Кучево-дождевые облака тяжёлыми неподвижными клубами вздымались в невообразимую высь, перекрывая горизонт. Под ними бутылочно-зелёные волны, взвихривая пенистые гребни, сбрасывали их возле берега и накатывались на пляжный откос с силою балла в три — три с половиной. Погода, что называется, свежела.

Я повернулся к раскатанному в красный блин солнцу спиной и, прикрываясь сетчатой оградой теннисных кортов, пробрался к краю бассейна. Я не особенно-то и скрывался: во-первых, потому, что надёжного прикрытия и не было, а во-вторых, это у случайного наблюдателя вызвало бы только настороженность. Да и всё равно отступать мне уже нельзя. Впрочем, в этой части территории пансионата, представлявшей, по существу, его задворки, и днём-то мало кто бывал, а сейчас ещё, по всей вероятности, не закончился ужин.

Я благополучно повторил первый этап своего утреннего маршрута. В коридоре проверил, заперта ли наружная дверь, и снял трубку висевшего на стене телефона.

12

— Алло! — откликнулись на другом конце провода.

Это была не Марина.

— Зоя?.. — спросил я неуверенно.

— Да. Кто это?

— Это Андрей. Где Марина?

— Андрей?!. — неподдельное удивление в голосе. — А… откуда вы можете звонить? Марина пошла к вам.

Когда вы получаете неожиданное известие, реакция растерянности выражается, как правило, в каскаде бессмысленных, не относящихся к сути вопросов. Я попытался их избежать:

— Когда? — спрашиваю я, стараясь, чтоб голос мой звучал совершенно спокойно.

— Да только что! — с тем же недоумением в голосе восклицает Зоя. — Пяти минут не прошло! К нам пришёл ваш товарищ, Миша. Сказал, что он ваш бывший сослуживец, однополчанин. Что вы прислали его за Мариной, ждёте её на пляже. Они пошли вместе. Как вы могли с ними разминуться?!.

— Зоя, — говорю я самым естественным тоном. — Посмотрите, пожалуйста, с лоджии. Их нигде не видно?..

«Быстрей, милая!» — мысленно подстёгиваю я её.

Проходит с полминуты.

— Андрей! Вы слушаете?..

— Да-да…

— Они только что вышли на пляж. Возвращайтесь туда. Зачем вы вообще сами пришли? Это же…

— Всё, Зоя, — обрываю её я. — Сейчас я их догоню. — И швыряю трубку на аппарат…

Продолжение грядёт